Начало Догадки о ходе преобразования (2)

Автор: Михаил Глебов, 1997

О Трех Днях Преобразования

Все, что человек с рождения делал по внешности доброго, порождалось скорее инстинктом, чем учением, и целиком относилось к понятию реликвий, которые Господь с самого нашего детства согревает движением на водах и которые, в сущности, являются лишь зародышем, эмбрионом настоящего, творческого добра. Если бы человек с детства заглушил в себе эти реликвии, то не смог бы преобразоваться и был обречен аду; но так как он держался за них и даже превратил их со временем в главную свою опору и стал уклоняться, по крайней мере, от явного зла, то Бог даровал ему обращение. И открылись глаза человека, и он увидел, что Бог есть, и все благое в Нем. И он уверовал и пошел в церковь. И был вечер, и было утро: День Первый.

И Господь вывел человека в пустыню, чтобы он, не отвлекаясь на житейскую суету, в тишине и уединении постигал Божественные законы и заповеди. И Бог отделил воды, которые под твердью. И взял человек Писание, и прочел его с внешней стороны, вникая в поучения Отцов Церкви и комментарии богословов, како надлежит ему жить на земле. И Бог отделил воды, которые над твердью. И открылись глаза человека, и прочел он Писание с внутренней стороны, и увидел славу Царства Небесного и мрачные глубины ада, и пути людей злых и добрых в вечности. И был вечер, и было утро: День Второй.

И окинул человек умственным взором все, что ему было даровано узнать, и открылось ему величие Божественного Миропорядка в невероятной стройности и гармонии, и воды верхние и воды нижние предстали двумя частями Единого Целого. И количество перешло в качество, и сумма знаний претворилась в мировоззрение. И собрал Господь все воды, которые под твердью, в одно место, и появилась суша. Ибо пришли мы в мiр, чтобы работать Богу, и Бог научил нас и вывел на пашню. Но человек увидел, что за годы уединения в пустыне земля его вовсе не изменилась: все так же была она безвидна и пуста, только вместо привычной тьмы над бездною сиял ослепительный свет, и пашня просохла, и можно было бросать семена. И стоял яркий полдень на новой, не тронутой плугом земле: День Третий.

Первые практические шаги

Когда теоцентрическое мировоззрение человека сложилось, укрепилось и стало для него безусловно верным, приходит черед практической деятельности, а вместе с ней - новые трудности и проблемы.

К моменту обращения человек достиг некоторой порядочности, сродни тем язычникам, которые, "не зная Бога, по природе законное делают". Порядочность эта заключалась в том, что человек инстинктивно сторонился зла в его наиболее циничных внешних проявлениях, но плохо различал истинное зло, сокрытое в духе человека и выражающееся в его намерениях, и сам во многом следовал злым побуждениям. Этой начальной порядочности сильно способствовало также отчуждение от мiра, которое является непременным спутником опустошения и механически отсекает человека от многих житейских соблазнов, где он мог бы на просторе реализовывать свое зло.

Внешняя жизнь человека в его поведении и поступках, конечно, изменится, но вовсе не принципиально. Прежде он не делал явного зла, и теперь не будет; прежде он честно вел дела на работе, и теперь не изменит своей привычке; прежде он дорожил друзьями и помогал им, и дальше не станет вредить. Но изменились внутренние мотивы, по которым он поступает так. Раньше многие добрые дела он творил бессознательно или даже с расчетом на собственную пользу; ныне же будет их делать, потому что так велел Господь, так требуют Законы Божественного Порядка. И, следовательно, главная трудность человека заключается не в том, что ему делать, а в том именно, как это делать.

Прежде единственным критерием его поступков была мiрская польза, теперь же - стремление следовать Богу. Поэтому раньше он работал сам себе, по своей воле, т.е. работал злу, а теперь будет работать Господу, по воле Божьей. Раньше в душе его с равной громкостью звучали наития как добрых, так и злых духов, но не было верного критерия для оценки этих наитий, и он выбирал их по собственному разумению и часто ошибался. Злые духи не побеждены и сейчас, ибо прогнать их окончательно человек пока не может; голоса их звучат все так же громко, но теперь человеку даровано верное мировоззрение - тот самый критерий, который позволит ему отделить добро от зла и не следовать злу.

Прежде человек находился в промежуточном состоянии, т.е. был частично склонен к добру, а частично к злу; и теперь, несмотря на все полученные знания, он имеет точно те же склонности, только, пожелав сделать зло, знает уже, что это - зло и что он сделает худо. Можно сказать, что раньше он пробирался через джунгли ночью, а теперь наступил день, и если он впотьмах не видел, куда шел, то теперь видит и понимает, но сами джунгли от одного этого не исчезли. Турист без карты и компаса безнадежно блуждает в лесу; наконец ему дали их, и он узнал, куда и как идти, но сам факт появления карты ни на миллиметр не подвигает его к цели: он просто понял, что следует делать, и теперь должен это фактически сделать. Так и преобразуемый человек знает, как ему в принципе жить, но это знание, совершенно необходимое и спасительное, все же не избавляет его полностью от давней приверженности различным видам зла, похотям и грехам. Раньше он не знал, что это грех, или догадывался, но не видел альтернативы; теперь он доподлинно знает, что делал плохо, и должен перестать делать плохо.

В этом и заключается единственный смысл всех трудов и тягот в поисках Истины. Бог научает нас Истине для того только, чтобы мы применили это знание к своей жизни и таким образом исправили бы ее. Человек, получивший Знание, но не применивший его к делу, остается сам по себе столь же грешным, каким был и без Знания. Ибо посмертная участь человека такова, каков он сам, а сам он, несмотря на всяческую осведомленность, де-факто живет по-прежнему, т.е. во грехе, и потому, умри он теперь, никакие знания не уберегли бы его от ада. Было бы величайшей ошибкой полагать, что глубокое постижение Божественных предметов является как бы завершением духовного строительства человека; напротив, строительство еще даже не начиналось, а выполнена только подготовительная работа, подобно тому как расчистка площадки от мусора вовсе не означает уже готовый построенный дом.

Это приводит человека к углублению внутрь себя и рассмотрению мотивов своих поступков, начиная с малейших, - к тому, что православные аскеты называли трезвением. Трезвение есть по сути тотальный самоконтроль, подобный непрестанному действию некоторых антивирусных программ: весь поток информации, приходящий по сети на компьютер, подвергается фильтрации с целью поимки и уничтожения вирусов. Так же поступает и человек, постоянно прислушиваясь к своей душе и бдительно отсеивая внушения, приходящие с противной стороны.

Однако главная трудность заключается не в выявлении этих вирусов ада, а в их подавлении. Я уже говорил, что наличие компаса не избавляет человека от необходимости выходить из леса пешком. Пусть он знает теперь, что некоторое пришедшее ему желание есть грех; но беда в том, что этот грех он по-прежнему любит, а в таких вещах человеку трудно себя ограничивать. Конечно, ему помогает Сам Бог, давая новые чистые радости взамен прежних грешных и всячески облегчая борьбу; но все же значительная доля борьбы и боли ложится на самого человека, и он должен вынести ее, и эта упорная борьба с тем, что прежде составляло его удовольствие, называется раскаянием.

Человек должен не на словах только отречься от тех или иных вредных привычек, но с Божьей помощью фактически преодолеть их, почему и сказано в Евангелии, что Царствие Божие силою нудится. "Род же сей изгоняется постом и молитвой". Пост есть воздержание от приятных сердцу, но грешных желаний, молитва же подразумевает нравственное предстояние Господу: "И ходил Иов пред Богом".

О Семи Днях Творения

Вчера я слушал по радио богословскую беседу о сотворении мира, и ведущий между прочим заметил, что в первой главе Книги Бытия творческие акты Бога переданы двумя различными словами, означающими на еврейском языке (1) творение из ничего и (2) переделку имеющегося. Он сказал, что первое слово употребляется трижды: при начальном создании земли и неба, затем при сотворении рыб и, наконец, человека. Я полез в Библию и выяснил, что в русском переводе разница тоже существует: первое понятие передано глаголом "творить", а второе - "создать".

Таким образом, в процессе Творения были три принципиально разные, качественно отличающиеся друг от друга эпохи, каждая из которых начиналась сотворением некоего нового элемента из ничего и продолжалась его совершенствованием и переделкой. И тут я вспомнил замечание Сведенборга о том, что в некоторых местах Слова говорится не о семи днях творения, а только о трех, но никакого противоречия в этом нет.

Следовательно, разбиение Творения на семь дней есть лишь конкретизация более общего трехдневного деления, так что каждая из трех эпох может содержать по нескольку идущих друг за другом дней. Первая эпоха включает дни с первого по четвертый, от возникновения земли и неба до помещения в небе светил, вторая относится к сотворению животного мира, и, наконец, третья касается рождения человека.

У Сведенборга можно найти, что творение человека (конец 6-го дня, называемый Вечером на субботу) означает переход в состояние небесных ангелов (Третьи небеса), т.е. раскрытие человеческого духа сверху в третьей степени. Период творения животного мира (5 и 6 дни) соответствует переходу в состояние духовных ангелов (Средние небеса), т.е. раскрытие человеческого духа сверху во второй степени. Оба состояния - небесные, совершенные и отделены от предшествующих созданием светил, означающих прямое присутствие Бога в человеке как любовью, так и верой.

Все три эпохи разделены качественными скачками, преодолимыми только Божьим чудом (творение из ничего). Но рассуждать о скачке к Вечеру на субботу бессмысленно, ибо на сегодняшний день состояния, присущие двум верхним эпохам, мне совершенно не понятны, поскольку для меня не актуальны. Ясно одно: эти эпохи не могут наступить, пока Бог "не придет и не вселится в нас", а сделать этого Он не может, пока душа наша грязна и заполнена похотями и грехами. Следовательно, лишь с Пятого дня человек становится действительно Божьим, а все предшествующее время есть лишь подготовка к этому.

Действительно, Сведенборг пишет, что человек начинает по-настоящему жить лишь с Пятого дня, что выражается в Слове душою живою, т.е. животным миром. Он пишет: "Только после того, как великие Светила были засвечены и помещены во внутреннем человеке, и внешний получает от этого свет, человек начинает жить; до той поры едва ли можно сказать, что он жил, ибо Добро, делаемое им, он думал, что делает сам собою; сам же по себе он мертв, и в нем ничего нет, кроме зла и лжи, и все производимое им самим до того лишено жизни, что он даже не может сделать по своей самости добра, которое было бы добром в себе". В других местах он прямо называет состояние 1-4 Дней: "Человек Мертвый".

Известно, что мы живем лишь в силу присутствия в нас Божественного начала; отсюда ясно, что тот, в ком уже засвечены светила, живет качественно иначе, чем тот, у кого этих светил еще нет. Очевидно, однако, что под словом "жизнь" здесь разумеется совсем не то, что мы привыкли понимать в обиходе. Мне кажется, что истинная жизнь есть реализация творческой свободы, и состояние такой жизни есть счастье. Чем ближе к Богу, тем человек "живее", а чем дальше от Него, тем более он "связан грехом", ибо грех есть смерть, а смерть есть состояние, обратное жизни. Смерть есть ад, а в аду господствует тотальная несвобода. Можно сказать, что Бог изначально готов предоставить человеку свободу и жизнь, но человек сам не хочет принять ее, ибо привержен греху и порабощен им. Как только он перестанет любить грех, грех отойдет от него, но пока он еще любит, Бог не исправляет его насильно, потому что человек свободен в своей любви, и весь смысл нашего земного бытия состоит в свободном принятии Бога и свободном отказе от греха.

Однако нетрудно догадаться, что в каждой из трех Эпох грех, от которого человеку необходимо избавиться, различен и качественно, и количественно. В самом деле, даже человек, достигший вечера шестого дня, по-прежнему вынужден бороться, ибо отдохновение - следствие полной победы над грехом - наступает лишь в Седьмой день; но ведь ясно же, что грех такого человека совершенно иной, чем у вчерашнего разбойника. Возможно, что, с количественной точки зрения, в первую эпоху гребут бульдозером, во вторую подчищают лопатой, а в третью подметают веником и моют с мылом. Возможно, с качественной точки зрения, вначале ликвидируются грехи грубые и вопиющие, а впоследствии хорошее борется с приемлемым и само побеждается отличным? По-видимому, так, ибо люди, осилившие только часть первой эпохи, все равно принимаются в небеса, хотя и отнюдь не "на самый верх". Принципиальная грань между Небесами и адом проходит где-то внизу, подобная квалификационным состязаниям в спорте; те же, кто успешно преодолел их, не окажутся во тьме внешней и будут добиваться рекордов уже на территории Царствия.

Исходя из всего сказанного, возьму на себя смелость отнести часто используемый Сведенборгом термин Преобразование к первой эпохе творения, а термин Возрождение - ко второй вместе с третьей. Потому что в первую эпоху человек именно преобразовывается, т.е. превращается, переворачивается, выворачивается наизнанку, принимая альтернативу своему, можно сказать, врожденному греху и начиная сознательно ему противодействовать. Вторая же и третья эпохи не требуют такого выворачивания наизнанку, а представляют собой последовательное совершенствование уже живого человека, так сказать, восхождение от силы в силу. Но даже если Сведенборг на самом деле представлял эти термины несколько иначе, он нигде (где я читал) не определил их прямо, так что ради собственного удобства я буду употреблять их именно в этом значении.

Смысл и место Третьего Дня

Глобальное значение Третьего Дня в общей эпопее Спасения можно определить достаточно четко. Этот День фактически предшествует тому переломному моменту, когда "человека наконец затронет Любовь и озарит Вера", что происходит в Четвертый День. Это означает переход на принципиально новый, гораздо более глубокий уровень связи с Богом.

Я не знаю, в чем конкретно заключается этот переход и как он будет технически происходить; мне лишь было дано на краткое время, всего на несколько секунд, ощутить состояние, свойственное, как я понимаю, Вере сердца. Я действительно чувствовал в сердце интенсивную приятную теплоту, даже жар, сопряженный с внезапной необъяснимой симпатией ко всему окружающему (дело было на улице) и стремлением делать добро всем без спроса и без разбора; и тогда я постиг, что означает выражение "творить благо от полноты сердца". Я понимал, что такое состояние не может быть инициировано мной самим лично и сознательно, а является действием Божьим во мне и через меня, значительно более близким и полным Его присутствием в моем духе.

Поэтому все Дни Творения с Первого по Четвертый имеют одну общую задачу: подготовить наш дух к принятию Господа в том объеме, который соответствует Вере Сердца. Задача эта решается постепенно и последовательно, ибо объем ее безмерно велик. В Первый День человек сдерживает свое зло и не дает ему активного хода, и наконец постигает, что Бог есть. Во Второй он обретает знание о Божественных предметах как с чужих слов, так и собственными усилиями разума. В Третий День он сводит все знания в систему и, опираясь на нее, расчищает и добивает свое зло, которое было придавлено, но не убито. Наконец, когда дом вычищен и подметен, наступает Четвертый День, и свершается таинство перелома, так что в Пятый человек входит уже с Верой Сердца. [...]

Теперь, спустя десять лет (2007), когда Четвертый день уже мною практически пройден, я могу подтвердить состоятельность большинства тех старых догадок. И особенно похвалить себя за воздержание от прогнозов на будущее. Ибо Четвертый день страшен - это то самое, что в Ветхом Завете обозначено Великим Потопом, - громадная, длительная и наиболее тяжкая за всю мою жизнь полоса искушений. Угадать такие вещи наперед было совершенно невозможно.