Наши дела под усмотрением Божьим (1)
Автор: Михаил Глебов, 1997
Биография события
Всякое событие - живое. Как и любой организм, оно рождается, развивается, достигает кульминации, угасает и отмирает. Событие рождается, когда Бог даст ему родиться, и умирает, когда объективно закончен его жизненный цикл.
Рождение крупного события никогда нельзя предугадать, и даже если специально ожидаешь его, все равно существенно ошибешься. Крупные и важные события любят рождаться тайно, как незаконные дети ныне существующих обстоятельств.
Среди сегодняшней суеты, в пылу решения текущих задач возникает одно небольшое обстоятельство, мелкая деталь, подобная тысяче других деталей, которые ежеминутно возникают и исчезают, не оставляя следов. Она подобна скрытой почке на стволе дерева; этих почек там сотни, но тронется в рост только одна. И вот неожиданно человек замечает, что мелкая и незаметная деталь эта не умерла, подобно своим бесчисленным собратьям, а странно укрупняется, становится ощутимым фактором и постепенно поворачивает общий ход событий за собой.
Возникает заминка, когда мы ясно чувствуем, что прежние дела как-то бледнеют и отступают на второй план, что их время кончилось, что в нашей жизни возник новый интерес и открылись новые горизонты. Тогда наступает утро нового дня нашей жизни, свежее, азартное, влекущее вперед. Родившееся событие, едва заняв место во главе прочих, начинает разворачиваться перед нами целым арсеналом новых возможностей, знакомств, перспектив и удовольствий. Это поистине счастливое время: все клеится, успехи подстегивают нашу предприимчивость, и так в приподнятом настроении духа наступает полдень.
Сад отцвел, и на деревьях появились плоды. Прелесть новизны уступает место обустроенности и привычке. Сад плодоносит, но впереди начинает теряться перспектива. То, что вначале казалось необъятным горизонтом, суживается, становится близким и определенным. Плоды начинают приедаться, и невооруженным глазом видно, что их остается все меньше. Пространство вокруг нас сжуривается, как дыня, высосанная муравьями. Наступает вечер - странное затишье, полное неопределенной грусти, последних плодов и облетающих листьев.
Но это еще не конец. В предзакатной тишине, под ворохом опавшей листвы рождается Новое Событие. Тикают часы, и в душу закрадывается тревога. Солнце еще не село, но горизонт мрачнеет, ясно свидетельствуя, что здесь больше оставаться нельзя. Но тут прямо из-под ног поднимается окрепшее уже Новое Событие и подает руку.
О своевременности человеческих начинаний
С утра по радио передавали довольно-таки тривиальный репортаж об американском ученом, открывшем методику борьбы с холестерином в крови. Идея пришла к нему в начале 1960-х годов, но не встретила ни понимания, ни интереса. Ученый упорствовал. Тогда его выгнали из Гарварда, и он два года мучался без работы. Потом устроился в какую-то второстепенную больницу и продолжил свои исследования. Постепенно сложился узкий круг последователей. Прошло четверть века. И начался бум в исследованиях холестерина. Пошли по предложенному этим ученым пути, хотя из репортажа неясно, воспользовались именно его идеей или она пришла кому-то повторно. Исследования возглавил Гарвард. Работа развернулась по всему миру, при мощном финансировании, при участии тысяч людей. И наш горемычный ученый тоже в ней участвует, и даже признаны его неоценимые заслуги.
Мне кажется, что эта история, столь типичная для науки вообще, относится к любому из нас в любой сфере деятельности. Некоторому человеку приходит идея. Что это значит? Идеи не генерируются человеком самостоятельно, они поступают к нему из духовного мира и усваиваются его природным разумением. Каждый человек, как локатор, прислушиваются душою к тому, чем интересуется, и если наш ученый проявлял повышенный интерес к проблеме холестерина, его дух нечувствительно для него самого настроился "на соответствующую волну" и в конце концов услышал ту самую истину, которая, как показалось ученому, неожиданно родилась в его голове; и он эту идею присвоил себе и стал фанатиком этой идеи.
Между тем все идеи пребывают в духовном мире вечно, ибо отражают на умственном уровне реально существующие элементы Творения, и потому Бог знает их все, а ангелы - по мере своего совершенства и в пределах своей компетенции. Так что если бы Бог пожелал, Он внушил бы любую идею любому человеку в любой исторический период. Но тогда не было бы логичного и последовательного развития человеческой цивилизации. Я даже полагаю, что несвоевременные идеи могут посещать людей за столетия до срока, как, например, догадки греков о шарообразности Земли, но не укореняются в сознании, ибо оно еще не подготовлено для их серьезного восприятия.
Положим, однако, что некоторый человек, даровитее прочих и целеустремленно изучающий свой предмет, перехватывает на лету несвоевременную идею и принимает ее. В этом нет нарушения Божественного порядка, ибо дух человека изначально свободен и может принимать любые идеи соответственно своей сущности. Но человек не свободен реализовывать их на практике, в обществе, которое в целом развивается иначе, чем отдельный индивид, и автоматически подавляет и ограничивает все резкие отклонения от существующей нормы.
Человек принадлежит самому себе, а общество принадлежит истории, планомерно и поступательно разворачивающейся по воле Божественного Провидения для неизвестных нам целей; и несвоевременное выскакивание ученого-одиночки с новой для общества, но не новой для Бога идеей покушается нарушить предначертанный Им ход событий.
Мы говорим, что если бы русские князья объединились, Батый был бы разгромлен; но суть в том, что Батый не должен был быть разгромлен, - и потому у русских не хватило единства. И те князья и просто умные люди, которые ясно, как дважды два, объясняли окружающим необходимость единства, оставались не услышанными, - не потому, что они были не правы или плохо объясняли, а потому, что их усилия при всей очевидной правоте были несвоевременными и нарушали волю Божественного Промысла. Тогда как при Дмитрии Донском не услышанными остались взывавшие об осторожности (хотя Тохтамыш и доказал, что они были правы), ибо Куликовская битва должна была произойти, и она произошла. В истории прав не тот, кто сиюминутно прав, а кто мистически понял волю Божественного Промысла и не противился ей. Прав Иосиф Флавий, перешедший от своих к римлянам. Прав Кутузов, бесконечно отступая и уступая, дав стратегически ненужное Бородино и уклоняясь от стратегически полезной Березины.
История человеческая заведомо не состоит из одних правильных решений, иначе люди за какую-нибудь сотню лет перешли бы от полной дикости к полному и безусловному процветанию. И так, конечно, было бы, если бы Бог желал установить рай на земле. Но земля не для того предназначена; земля - место испытания и формирования духа, а дух испытывается и формируется в трудностях, опасностях и несправедливостях, и потому люди, лезущие со своей правотой, подобны учителю, который с самого начала раздал бы своим ученикам решения всех задач, чтобы они зря не тратили на них времени. Но учитель забыл, что его настоящая цель - научить, и задачи - искусственно созданные трудности - лишь орудие, инструмент этого обучения.
В самом деле, разве Бог, сотворивший "вся видимая и невидимая", столь слаб, неразумен и беспомощен, что, видя в жизни людей те или иные уклонения от оптимальности, не может Сам вмешаться и откорректировать их поведение? Если же Он этого не делает, то и нам не следует считать себя умнее и добрее Него и делать вид, что мы больше Него заботимся о людях, обществе или стране. Более того, опыт показывает, что Бог милует и даже награждает земными благами тех людей, которые без личной злой воли участвуют в ошибочных движениях общества, хотя сами и понимают эту ошибочность.
"Блажен муж иже не идет на совет нечестивых", ибо идти на совет - значит принимать сознательное участие в принятии заведомо вредных решений, делать это по своей воле, что наказуемо. Но, с другой стороны, нет власти иже не от Бога, т.е. любой правитель или начальник, даже самый глупый и злой, не занимал бы своего места, если бы это не было угодно Промыслу для каких-то своих, неведомых нам целей. И потому, мне кажется, простые советские люди, мирно работавшие и ходившие на партсобрания, были гораздо угоднее Богу, чем борющиеся и страдающие диссиденты, тщетно жаждавшие зимою весны, хотя объективно весна и лучше. Суть в том, что жизнь отдельного человека может быть чиста и пряма перед Богом в любой исторической обстановке, почти на любом месте. Даже работники сталинского НКВД не все пытали невинных, но многие ловили настоящих уголовников и шпионов и приносили пользу родине.
Мы должны ясно понять, что царство абсолютной справедливости на земле принципиально недостижимо, ибо земля есть учебный полигон для нашего духа перед уходом в вечность, и учится он именно на существующих глупостях и несправедливостях, так что искоренить их все и невозможно, и противно Божественному Промыслу.
Блажен человек, постигший ту или иную истину и пытающийся реализовать ее на общее благо; но если общество не понимает и не принимает ее, виновато не оно, а несвоевременность идеи. Человек прав в очах Божиих, когда хочет добра; но он становится неправ, когда хочет творить его вопреки Промыслу. Так, Дух Святой возбранил Павлу идти проповедовать в Азию, не объяснив причины, хотя, конечно, в проповеди как таковой не могло быть ничего вредного.
Бесплодные усилия человека есть Божья кара
В наугад раскрытом Ветхом Завете (Второзаконие, 28, 30) меня поразили слова проклятия Божия: "С женою обручишься, и другой будет спать с нею; дом построишь, и не будешь жить в нем; виноградник насадишь, и не будешь пользоваться им". И далее о посевах, которые съест саранча, опять о винограде, который уничтожит червь, о маслинах, которые осыплются незрелыми.
То есть наряду с прямыми бедами, болезнями и пр., вся деятельность наказываемого человека поражается бесплодием: он делает, а результата по разным причинам нет. И тут же вспоминаешь слова Христа: "Без меня не можете делать ничего". И традицию Церкви благословлять любое людское начинание.
Мы абсолютно свободны в глубоких движениях своего духа; почти свободны в мыслях, ибо успешно противостоим различным сторонним внушениям; частично свободны в поступках, ибо Бог не всегда пресекает внешними обстоятельствами нашу инициативу; и абсолютно несвободны в получении результатов своей деятельности. Крестьянин не знает, хорошо ли взойдут его посевы, и купивший автомобиль не знает, не попадет ли он в аварию.
Сложность в том, что всякое дело, выполненное нами, есть некоторый факт в себе, никак не связанный с нашими мотивами и ожиданиями и способный повернуться к нам любым боком. Есть дело как таковое, и есть те ожидания, которые мы с ним связываем, а это вовсе не одно и то же. Можно сказать, что ожидания наши есть цель, а выполненная работа - избранное нами средство достижения этой цели. Крестьянин сеет пшеницу, чтобы не голодать, но инженер для той же цели выполняет проекты и на свою зарплату покупает у крестьянина хлеб. У каждой цели может быть великое множество путей достижения, и, обратно, всякое фактическое действие может привести нас к бесчисленному множеству реальных результатов, иногда вовсе неожиданных.
Крестьянин завершил сев, и теперь урожай может быть, или не быть, или частично быть, а кроме того, хорошие всходы могут вызвать зависть и козни соседей, или министерская комиссия удостоит его медали ВДНХ, или его хватит на поле тепловой удар, или он встретит там свою будущую жену, или его задерет медведь, или он сделает агрономическое открытие и прославится, или с ним стрясется любое другое событие, вплоть до самых невероятных. Если же принять во внимание, что мы никогда не занимаемся только одним исключительным делом, а всегда многими одновременно, то количество возможных результатов, увеличиваясь по правилам комбинаторики, становится абсолютно непредсказуемым.
Но неведомое человеку ведомо Богу. Только Бог знает, что может выйти из моего действия Х в момент времени Т. Если Он ведает, что таковое действие приведет к неприятностям, и благоволит ко мне, то тысячью незаметных и неощутимых влияний либо оттянет его до времени Т1, либо видоизменит, превратив в Х1, так что результат выйдет положительный. Но если человек заслуживает наказания, то Бог либо попускает обратную коррективу, либо - что гораздо вероятнее - оставляет все как есть, ибо трудно попасть в мишень и легко промазать, а если принять во внимание, что стреляем мы фактически вслепую, то попадание есть чудо, возможное одному Богу. Соответственно, всякий выстрел, произведенный без Его участия, неминуемо оказывается промахом.
Поэтому никакую удачу нельзя приписывать себе, а все относить к Богу и благодарить Его. Человек, почитающий удачу собственной заслугой, подобен ребенку, который смотрит боевик и в пылу азарта воображает, что это он сам убил всех врагов.
О регламентации своего поведения
Важнейшим принципом нашей практической жизни является постулат из Евангелия: "Не копите себе богатства на земле, где воры подкапывают и крадут", только понимать его следует не столь плоско, как это обычно делается. Весь вопрос в центре тяжести наших действий.
Когда мы заняты чем-нибудь, то всегда имеем некоторую сознательную цель, обращенную вовне, т.е. в предметный мир. Так оно и должно быть, только мы забываем, что внешняя цель - не самоцель, а средство достижения иных, чисто внутренних целей. Истинная цель нашей земной жизни - формирование духа по небесному образу (что я уже сто раз повторял, ибо это служит печкой для начала любого танца). Дух формируется только посредством внешних действий, притом они должны быть правильными, т.е. не выпадать из Божественного Порядка.
Это важно четко понимать, ибо здесь кроется одна из самых распространенных (и фатальных) человеческих ошибок. Если крестьянин строит избу, он пользуется топором, но топор - лишь орудие строительства, а цель - изба. Иной вопрос, что топор должен быть наточен, иметь удобное топорище и т.п. Но при всем этом, при никем на оспариваемой необходимости содержать инструмент в порядке, он был и остается всего лишь инструментом, и никогда не перейдет в категорию цели. А отсюда следует, что мы должны пользоваться всяким орудием ровно так и настолько, как это необходимо в интересах достижения нашей истинной цели.
Крестьянин может любить свой топор и получать от работы с ним удовольствие, но если ему потребуется обрезать доску, он отложит топор и возьмет пилу. Пока он в здравом уме, он не даст обет всегда и во всех случаях жизни пользоваться одним только топором. Он также не станет украшать свой топор народными орнаментами, потому что они бесполезны для дела и даже мешают. Он поступает логично и здраво ровно до тех пор, пока за топорами и пилами не упускает из виду своей истинной цели - избы. Он не сочиняет себе правил пользования инструментами, потому что сама преследуемая им цель однозначно определяет, какой инструмент сейчас взять и как именно им пользоваться. То же относится и к нашей жизни вообще. Однако, в противоположность крестьянину, мы впадаем в простейшие, но очень болезненные ошибки.
Нет такого человека, который не мечтал бы установить себе твердый режим, расписав детально, в котором часу вставать и как заниматься зарядкой. Человек исходит из вычитанных в журнале медицинских статей, помноженных на хроническое недовольство собственной неспособностью вовремя ложиться в постель и не опаздывать на работу. Он не хочет видеть, что корень проблемы - в неадекватности его поведения, в неспособности следовать складывающимся обстоятельствам. Поэтому все, что ему в действительности нужно - постоянно сознавать свою текущую цель и поступать соответственно.
Все наши земные поступки в их внешнем, единственно доступном нашему сознанию аспекте, сводятся к погоне за удовольствием и пользой (которая суть средство к получению удовольствия в будущем) и к уклонению от неприятностей. Следовательно, если завтра надо идти на работу, а за опоздание наказывают, то цель человека (уклонение от неприятностей) властно диктует ему не опаздывать, для чего имеются и орудия: например, встать за час до ухода. Но тогда человек не выспится, и цель (поддержание своих сил) диктует ему соответственное орудие - лечь спать раньше. Однако если завтра выходной, или работа начнется на час позже, или начальник заболел, и т.д. и т.п., прежняя цель отпадает, заменяясь противоположной: человек получил свободное время, и если он хочет спать, пусть спит.
Тысячи обстоятельств окружают нас и постоянно вмешиваются в нашу жизнь, и потому нет никакой возможности заранее предвидеть их всех и втиснуть в регламент. Человек, едущий на автомобиле, внимательно и не отрываясь смотрит на дорогу и поступает согласно изменяющейся ситуации. Если он вместо этого попробует исходить из своих глубокомысленных размышлений, он тут же попадет в аварию. Беда так называемого безвольного человека, регулярно опаздывающего на работу и получающего нахлобучки, заключается в следовании своим похотям, т.е. произвольно возникающим неуместным желаниям, всегда находящимся в противоречии с истинной пользой. Так кошка упорно срывает бинт с больной лапы, потому что не хочет терпеть неудобство.
Но можно взглянуть и глубже. Управление людьми на земле состоит из чередования кнута и пряника. Но кнут всецело принадлежит аду; Бог же ведет ангелов исключительно пряником, т.е. стремлением к удовольствию и блаженству. Но мы уже видели, что человек также стремится к удовольствию, ибо польза, как и отсутствие бед - всего лишь условия достижения удовольствия. Следовательно, закон, по которому водятся ангелы, распространяется (по крайней мере, в принципе) и на людей, не противящихся Богу сознательно. На практике это означает, что те поступки, которые кажутся здравому человеку рациональными, т.е. полезными и (или) приятными, и не противоречат очевидным Заповедям, суть угодны Господу, потому что входят в Божий план нашего спасения.
Один Бог знает, что именно нам полезно, когда и в какой последовательности. Поэтому, когда настает время совершить определенный поступок, Бог ставит человека в такие условия, что поступок этот представляется ему рациональным. Так что нам вовсе не надо ничего планировать, а лишь внимательно смотреть перед собой, как шоферу на дорогу, и выбирать из представляющихся вариантов действий полезнейшие. Этим мы как раз и обеспечим выполнение Божьей воли, что дуплетом решает задачи благополучия на земле и блаженства в вечности.
Но здравость и рациональность рассудка бывают лишь у тех, кто разумом своим пребывает в свете Божественной Истины. Нетрудно понять, что если добрые духи говорят нечто, то злые наверняка станут утверждать противоположное. Те, у кого раскрыты нижние начала духа, слушают преимущественно бесов. Человек таким же порядком воспринимает их мысли, видит внутренне, что они верны, ибо дух его находится в свете лжи, к которому принадлежат и внушения, и наитие оттуда в телесный разум порождает такую же сознательную уверенность. Если же человек духовно еще не определился, то противоположные голоса звучат почти с одинаковой силой, и он знает, что делает худо, но все-таки делает.
Покаяние начинается, когда он перестает делать худое, хотя ему еще по-прежнему хочется. "Похоти плотские" по природе своей есть реализация внушений злых духов, противоположная тому, что действительно следует делать. Нерациональность их прямо-таки бьет в глаза. Что может быть глупее упорного нежелания ложиться спать, когда на часах уже полночь, глаза слипаются, а завтра рабочий день? Мы прекрасно понимаем, что давно уже следовало лечь, понимаем даже, что мы устали и заснуть нам будет приятно, но какое-то упрямое противление внутри нас восстает против любой очевидности. Ибо противление истине есть самоцель зла, и с ним надо не спорить, а ломать его; потому и сказано, что Царствие Божие силой нудится.
Правда, пока человек не преобразовался и остается во власти зла, Бог бьет татар татарином, так подстраивая обстоятельства, что похоти человека, мешая ему в конкретных поступках, обеспечивают достижение более общей, стратегической цели. Например, формирование теоцентрического мировоззрения требует продолжительного внешнего спокойствия, обеспечиваемого неблагоприятными обстоятельствами снаружи и упрямым нежеланием бороться с ними изнутри. Так садовод выращивает дикий подвой, чтобы со временем привить на него культурную яблоню. Однако наступает день, когда подвой привит и сам по себе больше не нужен; тогда его срезают.
Об управляющей силе слова
Раньше я работал в Word, не пользуясь стилями. Огромный двухсотстраничный документ мог содержать множество заголовков, но в режиме структуры они ничем не отличались от прочего текста, не имели силы. Когда же я стал применять стили, то всякий заголовок, выделенный соответствующим стилем, автоматически упорядочивал структуру документа, подчиняя себе весь следующий за ним текст.
То есть прежде названия частей текста с моей точки зрения были заголовками, но с точки зрения программы, в которой я работаю, - нет. Ибо у программы свои законы, и коли уж я взялся в ней работать, то вынужден с ними считаться. Слова, обозначенные стилем заголовка, получают более высокий статус по сравнению с рядовым текстом, как указание начальника имеет статус выше, чем мнения подчиненных. Внося простой текст, я выполняю черновую работу; вводя заголовки - управляю документом, структурируя и упорядочивая его.
Но стиль заголовка есть, в сущности, лишь некоторая машинная команда, присутствие которой придает рядовой фразе текста управляющие и организующие функции. Фраза, введенная в текст просто так, остается обычной фразой, в сопровождении же известного кода оказывается заголовком. Наличие машинного кода есть ключ, пароль, пропуск к командному статусу обычной фразы. Здесь мы вплотную приближаемся к тайне власти. Слово, сказанное просто так, остается лишь словом, мнением, которым несть числа и которые ничего не решают. Слово, сопровожденное ключом, обретает силу и влечет за собою практическое осуществление.
Это хорошо знают программисты. Мертвая материя компьютера подчиняется изменениям напряжения в бесчисленных виртуальных транзисторах процессора; изменения же эти вызываются специальными базовыми командами программы. Язык низшего уровня, работающий непосредственно с мертвой материей, примитивен и сводится, в сущности, к альтернативе да / нет, т.е. к простому логическому управлению. Если да, то в транзистор подается напряжение, если нет - оно снимается. Но всякая осмысленная команда, позволяющая, например, ввести или стереть букву, объединяет тысячи примитивных команд низшего уровня, становясь некоторой макрокомандой, макросом. Человек нажимает на клавишу, в компьютер вводится макрокоманда, а встроенный интерпретатор разлагает ее на последовательную цепь примитивных логических команд. Однако существуют макрокоманды более высокого уровня, объединяющие макрокоманды попроще; и так вырастает бесконечная иерархия подобных команд в сторону их усложнения и универсализации.
То же самое замечаем в любом земном управлении. Генерал велел двинуться корпусу. Полковники, исходя из полученного приказа, отдали распоряжения своим полкам, куда им двигаться в рамках общего движения корпуса. Командиры батальонов, в свою очередь, поставили задачи командирам рот, и так до последнего солдата, которому велели дойти во-он до той березы и вырыть там во-от такой окоп. Но даже за солдатом осталось право решать, идти ли к березе прямо или обойти рытвину, и начинать рыть свой окоп справа или слева.
Позволительно предположить, что Бог управляет Мирозданием посредством Слов, имеющих самый высокий статус. "Машинная команда", сопровождающая Его слова, заставляет их немедленно осуществляться, превозмогая все затруднения. Что значит: "Сказано со властью?" - только то, что изреченной кем-либо фразе нельзя не подчиниться, и не потому, что за ослушание высекут, но согласно тому же естественному закону, по которому вода течет вниз. Так, компьютер исполняет вводимые в него команды, потому что не может не исполнять их, потому что их исполнение присуще его природе. Если же приказание отдано, но не исполняется, и ослушника приходится бить, это показывает лишь, что распоряжение не имело собственной силы, и его пришлось поддерживать внешней, физической силой. Программист вводит неверный текст команды - и ничего не происходит, и если он глуп, то начнет бить по корпусу кулаком.
Но тот, кто разработал конструкцию компьютера, определил и соответствующий набор команд. Бог сотворил Мироздание; Он же определил и систему управления им. Если мы введем в компьютер команду, противоречащую его устройству и способу работы, компьютер останется глух и безразличен; если мы попробуем осуществить нечто, противоречащее Божественному Порядку Мироздания, у нас ничего не выйдет. Следовательно, наши желания обретают реальную силу лишь в том случае, когда отвечают Божьей воле. Потому и сказано: "Без Меня не можете делать ничего". Вот почему в аду все друг другу приказывают, и никто никого не слушает, так что им приходится вручную тщетно принуждать друг друга к повиновению.
Всякий человек свободен мыслить и желать внутри себя, как ему угодно; однако осуществление желаемого или задуманного прямо затрагивает вопрос его власти. Я могу желать полететь на Луну или стать президентом - но смогу ли осуществить это на деле?
Когда Моисей, выведя евреев в пустыню, предложил им идти прямо в Землю Обетованную и победить сильных сынов Енаковых, евреи имели власть добиться желаемого, но испугались и не пошли. Когда же вскорости они передумали, Моисей предупредил, что они уже не имеют власти; и действительно, те, которые самочинно пошли на север, были разбиты и погибли. Вот наглядный пример чрезвычайной силы: на протяжении всего нескольких часов, при сохранении всех существующих земных обстоятельств, евреи сперва имеют власть победить, а потом не имеют. Очевидно, ничего не изменилось, кроме воли Бога о них. Если бы они согласились сразу, Бог пошел бы впереди них, и они победили бы не своей силой, но Божьей, и не могли бы не победить.
Ибо сила Божья относительно человеческой - как сила слона против муравьев и блох. Когда одна блоха сверхъестественным образом получает слоновью силу, никто не может противиться ей; когда она действует лишь собственной силой, борьба с другими блохами идет на равных и потому тяжела, длительна и чревата издержками; но что будет, если блоха выступит против слона? Ангелы, облеченные Божественной властью, одним взглядом ниспровергают в преисподнюю горы, занятые мириадами злых духов; сами злые духи, в меру собственных сил, бесконечно борются между собой; но, выступив против ангелов, они даже не могут сражаться, а просто лишаются силы.
Божья власть не превозмогает в упорной борьбе; она настолько неизмеримо сильнее, что просто парализует противника, парализует словом, а не длительными колотушками. Ибо все духи, добрые и злые, живут в пределах Божьей Системы и поневоле подчиняются Божьему Порядку. Если против них выступит Слово, облеченное статусом команды Высшего Порядка, они необходимо выполнят ее, как компьютер необходимо выполнит всякую введенную в него правильную команду.
Поэтому человеку, следующему Божьей воле, нечего бояться. Ибо не он побеждает своих противников, но Бог идет перед ним, парализуя их силы и разгоняя с дороги. Всякий, действующий по законам Божественного Порядка, исполняет Божью волю и потому имеет естественное преимущество над всеми противящимися, ибо они, противясь ему, тем самым противятся Божьей воле, т.е. блоха выступает против слона со всеми вытекающими для нее последствиями.
|