Начало Дурная наследственность (4)

Автор: Михаил Глебов, 1999

Как уже говорилось, статья "Дурная наследственность" переписывалась как минимум четырежды. При этом я не редактировал предшествовавшие варианты, ползая пальцем по строчкам, а вовсе откладывал их и свободно сочинял на ту же тему с нуля. Как следствие, варианты значительно разнились между собой - не принципиальным смыслом, а деталями и подробностями. Вот почему, завершив окончательный вариант (который вы прочли выше), я пожалел и вариант предпоследний, часть которого представлена на этой странице.

О формировании духа на земле

Рискну высказать догадки о последовательности формирования духа человека в Материальном Мире, т.е. в его телесной, земной жизни.

Всякий ребенок рождается от отца и матери, при этом отец передает ему внутренность духа, а мать - внешность духа. (Конечно, я рассуждаю донельзя схематично). Поскольку отец и мать - разные люди, то ребенок, образованный сочетанием их свойств, не может выйти абсолютной копией ни одного из них. Этим фактом предопределяется его особая духовная вертикаль, не совпадающая с вертикалями родителей. Эта вертикаль уже существует в вечности, без нее Небеса и ад неполны и даже не могли бы существовать. Если же эта существующая от вечности вертикаль как бы случайно имеет своим земным истоком конкретные свойства отца и матери ребенка, то это вследствие Всеведения Божия, Который не допускает на свете ничего случайного или бесцельного, хотя нам по неведению все вокруг кажется обусловленным случайными стечениями обстоятельств.

Итак, едва человек родился (или даже едва был зачат), как оказался обладателем собственной духовной вертикали, в пользование которой он еще должен войти. Поскольку, как было указано, внутренний дух ребенка унаследован от отца, то вертикаль ребенка чаще всего отстоит недалеко от отцовской. Легко заметить, что многие таланты передаются в семьях из поколения в поколение, а народная мудрость утверждает, что "яблочко от яблоньки недалеко падает".

Логично было бы предположить, что новорожденный начинает свою духовную эволюцию с какой-то нулевой точки, потому что он еще не успел стяжать ни добра, ни зла. Однако Сведенборг прямо утверждает, что ребенок родится "во всяком зле" и даже что "он есть одно зло". Этим злом может быть только наследственное зло отца. Значит, новорожденный начинает духовную эволюцию по своей вертикали не с какого-то мифического нуля, а из точки, ближайшей к той, в которой (на своей вертикали) пребывал отец в момент зачатия. Правда, вначале его состояние оказывается почти бессознательным (как у грудного младенца) и лишь понемногу начинает вырисовываться, словно пешеход из тумана или проявляемый фотоснимок.

Если человек присвоит хотя бы малейшее зло, то обратная дорога ему заказана; поэтому Господь неусыпно следит, чтобы он не присвоил в собственность никакого зла. С другой стороны, человек находится не в собственном еще, но в наследственном зле, которое творит "по слепой страсти", т.е. без сознательного одобрения. Пока же он творит зло, хотя бы наследственное, Господь не может внести в его дух никакого добра, чтобы оно не было профанировано. В результате человек оказывается как бы в подвешенном состоянии: лишенный возможности присвоить себе добро или зло и, таким образом, духовно определиться, он проводит время в колебаниях и сомнениях, разрываясь между наследственными злыми желаниями и внесенными в его рассудок посредством воспитания истинами. Это неприкаянное состояние явственно заметно у тех, кого мы привычно называем "хорошими людьми". С годами также накапливается зло, не вытекающее из отцовского наследственного прямо. В самом деле, если вертикаль ребенка не совпадает с вертикалью отца, значит, ему должно быть свойственно некоторое зло, которое не было присуще отцу. Ребенок слепо перенимает это дополнительное, родственное его духу зло у тех же товарищей. Оно ему нравится, он его делает, но рассудком не одобряет.

Такое препирательство между стремлениями души и рассудком обыкновенно затягивается на целую жизнь и разрешается уже после смерти, в Мире Духов. Однако для окончательного решения судьбы человека, как для приговора суда, необходимо наперед собрать все аргументы "за" и "против". С одной стороны, регулярно творимое человеком наследственное зло, доставляя ему удовольствие, может наконец поколебать веру в справедливость истин, которым он до сих пор верил. С другой стороны, активное отстаивание этих истин может привести к отвержению одного за другим всех элементов наследственного зла.

По мере этих духовных эволюций человек из начальной точки (о которой говорилось выше) подвигается вверх или вниз как бы вдоль своей вертикали, но не по ней самой, потому что ни добро, ни зло ему еще не присвоены. Он скорее - зритель, сочувствующий обитателям того общества, рядом с которым находится, но действующим лицом не является. В сторону от своей вертикали он, как уже объяснялось, уйти не может. Если же спросят, возможны ли периодические колебания вверх и вниз, я с убеждением отвечу, что невозможны, ибо каждая такая петля, при возвращении в исходную точку, становится по сути бессмысленной, а Господь ничего бессмысленного не терпит. Тогда получается, что направление вверх или вниз, принятое из начальной точки, оказывается, по сути, фатальным.

Однако следует подчеркнуть, что все эти вещи - чисто духовные, земному сознанию почти недоступные, и оттого различные домыслы на этот счет ни в коем случае нельзя превращать в окончательной диагноз и тем более приговор. Ибо я очерчиваю лишь общую схему духовной эволюции, которая не может использоваться в качестве инструкции для конкретного применения. Подобная возможность злоупотребления полученным знанием, по всей видимости, и удержала Сведенборга от излишних подробностей.

В итоге получаем следующую принципиальную схему. Духовная вертикаль ребенка находится поблизости от вертикали отца, а его исходное на ней положение расположено приблизительно на том уровне, где находился отец в момент зачатия ребенка. В подавляющем большинстве случаев эта точка лежит внутри ада. Затем начинается последовательная, более или менее скорая эволюция человека вверх или вниз вдоль своей вертикали, потому что ни зла, ни добра ему в собственность пока не присваивается. Все это время у человека, так сказать, накапливаются аргументы "за" и "против". Наконец он достигает распутья, краеугольного камня, и сознательно принимает сторону Небес либо ада. С этого момента начинается необратимое присвоение человеком свойственного ему добра или зла. Чем больше он присвоит себе первого, тем выше окажется его вечное место в Небе, а чем обильнее упитается вторым, тем глубже низойдет в ад.

Дух внешний и внутренний

Всеми способами воздерживаясь от далеко идущих подробностей и сколь возможно упрощая тему, постараемся свести духовную вертикаль человека, с ее бесчисленным множеством точек, к двум укрупненным величинам. Те состояния, в которых дух человека может пребывать в пределах Небес (и ада), назовем внутренним человеком, а те состояния, в которых дух человека может пребывать в пределах Природы, назовем внешним человеком.

Человек, как мы знаем, живет вечно. Однако под расплывчатым термином "человек" здесь подразумевается его внутренний дух. Это значит, что человек, после своей земной смерти, перемещается вдоль своей вертикали в те ее точки (иначе говоря, в те свои состояния), которые расположены в пределах Небес или ада, и только в них он сознает себя живущим и действующим, наслаждающимся или страдающим. Это место становится его вечной обителью, которую он никогда не сможет покинуть, если бы даже захотел. Этим же местом определяется его вечная служба: коли пришел в оркестр, так играй на скрипке. Вообще место и служба оказываются синонимами; они же характеризуют итог его земной жизни.

Духовная вертикаль каждого человека существует от вечности. Поэтому когда на земле зачинается ребенок, он уже оказывается приписан к своей де-факто существующей вертикали. Если бы мы рассуждали о вечности по времени, как это обыкновенно делается, то объяснили бы этот факт Предведением Божиим, понимая дело так, что Он заранее приуготовил человеку обитель. Если же мы отвлечемся от времени, то увидим, что для вечности нет понятий "до" и "после", нет никакой продолжительности, и вообще безразлично, когда и с какой стороны данный человек вышел из природного мира к колесу вечности. Однако, чтобы жить вечно, он должен выйти хоть когда-нибудь.

Здесь лежат причины двоякого рода. Во-первых, в Духовном Мире могут вечно существовать лишь те предметы, которые хотя бы мгновение находились в Материальном Мире. Безразлично, существовали они мгновение или тысячу лет, потому что для Вечности все промежутки времени равны между собой. Это земное пребывание, в течение которого предмет облечен грубым материальным веществом, дает ему остойчивость и не позволяет, подобно сну, развеяться в воздухе. Поэтому всякий человек, чтобы жить вечно, обязан родиться в материальном мире. В этом отношении продолжительность жизни не играет никакой роли: не только умершие новорожденные, но даже погибшие эмбрионы, едва зачатые, уже обрели вечную жизнь.

Другая причина земной жизни людей заключается в необходимости свободного выбора в пользу Небес или ада. Ибо каждый человек свободен идти тем или иным путем, и хотя Господь всячески отклоняет его от зла и всячески склоняет к благу, но противиться его ясно выраженной воле не может. Ибо Господь ищет от человека любви, а любви по принуждению не бывает.

Родившись в Материальном Мире, человек актуально оказывается в той части своей духовной вертикали, которая принадлежит Природе. Этот ее отрезок мы договорились называть внешним человеком. Внешний человек в значительной мере осознается нами как наш характер и наша психика. Здесь мы вольны желать добра или зла, мыслить истину или ложь. По мере того, как мы склоняемся в ту или иную сторону, формируется наш внешний человек. Но он служит как бы фундаментом, основанием высших духовных степеней, и потому эти внутренние степени (т.е. внутренний человек) по необходимости формируются в том же русле. Понятно ведь, что на круглом фундаменте треугольный дом не построишь. Умирая, мы покидаем своего внешнего человека и переходим к тому внутреннему, который незримо для нас сложился по результатам нашей земной жизни.

Иначе говоря, живя на Земле, мы актуально обретались в тех точках вертикали, которые принадлежат Природе, и там, совершая злые или добрые поступки, бессознательно готовили себе вечную обитель. Когда мы умерли, то ушли в эту обитель, находящуюся в Небесах или аду. Это не значит, что наш внешний человек вовсе уничтожился. Он пребывает в вечности наряду с бесчисленным количеством других точек-состояний нашей вертикали, в которых мы никогда не бывали и никогда не будем, хотя они объективно есть. Только отныне он перестал быть для нас актуальным. Тем не менее люди иногда способны ненадолго возвращаться в своего внешнего человека. Таковы привидения, явления умерших и пр.

Механика присвоения зла

Для того, чтобы человек после смерти отправился в рай или ад, он сперва должен сформировать свой внутренний дух по небесному или адскому типу. Формирование духа осуществляется человеком свободно и сознательно, что предусматривает полную его ответственность за итоги собственной жизни. Он может произвольно стремиться к добру или злу, вверх или вниз. Он абсолютно свободен в желаниях и в мыслях, но не свободен в словах и поступках, потому что его сдерживают внешние условия жизни в обществе.

Как уже отмечалось выше, дух человека может перемещаться вдоль своей вертикали, где каждая точка есть то или иное состояние этого духа. Под состоянием понимается четко определенная совокупность его желаний и мыслей, присущая данной точке. Это значит, что находясь в точке Х, он может желать и думать именно то, что свойственно желать и думать в точке Х, и ничего кроме этого. Совокупность желаний и мыслей образует форму человеческого духа в целом. Пока человек не умер, т.е. не покинул Материальный Мир, он может произвольно изменять свое состояние в лучшую или худшую сторону, смещаясь по вертикали вверх или вниз. Эти изменения происходят за счет актов присвоения добра или зла. Каждое присвоенное человеком добро или зло падает в копилку его духа, подталкивая его вверх или вниз. Оно уже никогда не может быть отброшено, ибо имело место в земной жизни человека и, следовательно, запечатлелось навечно.

Всякое доброе или злое желание присваивается человеку, т.е. навсегда запечатлевается в его внутреннем духе, если оно одобрено его сознанием. Иначе говоря, если человек хочет чего-либо, ясно сознает свое хотение, считает его правильным и при малейшей возможности стремится осуществить его практически.

Если человек смутно желает чего-либо, но ясно не понимает своего желания и, следовательно, не может исполнить его, оно ему не присваивается. Если он желает чего-либо, и понимает свое желание, но по нравственным соображениям считает его недозволенным, вследствие того не одобряет его и борется с ним, оно также не присваивается, становясь успешно преодоленным искушением. Если человек желает, ясно понимает желаемое, сознательно соглашается с ним и осуществляет его на деле, оно ему присваивается и формирует его дух. Если в этом последнем случае он не может осуществить своих намерений по независящим от него внешним причинам, эти намерения ему все равно присваиваются, коль скоро в благоприятной обстановке он без колебаний реализовал бы их. Таким образом, для того, чтобы некоторое желание было человеку присвоено и внесло свою лепту в складывание его духа, вполне достаточно готовности его осуществить, тогда как самое осуществление не принципиально.

Здесь необходимо подчеркнуть, что сознательно мы живем во внешнем человеке и о внутреннем почти не догадываемся. Если мы чего-либо хотим или о чем-нибудь мыслим, то ясно постигаемые нами желания и мысли принадлежат человеку внешнему; однако их причины истекают из человека внутреннего. Когда мы желаем зла сердцем и одобрили его рассудком, эти акты происходят в пределах внешнего человека и присваиваются ему, формируя так называемую привычку. От дурных привычек, как известно, тяжело избавиться, однако они по крайней мере не тянутся за нами в вечность и отпадают вместе с земной жизнью. Но если человек из раза в раз творит свое зло, все глубже погружаясь в его удовольствия, наступает критический момент, когда уже не только его внешний, земной разум, но и внутреннее, скрытое от глаз сознание присваивает это зло.

Мы помним, что духовная вертикаль человека на самом деле состоит из двух отдельных полуосей, зеркальных друг другу. Поэтому земной человек стоит перед выбором: или только вверх и только добро, или только вниз и только зло. Следовательно, отправившийся вверх не может уже присвоить никакого зла, иначе выйдет профанация. Точно так же отправившийся вниз не может уже присвоить никакого добра, иначе выйдет та же профанация. Если вспомнить еще, что всякое добро или зло, присвоенное внутренним духом, остается в нем навсегда, выходит, что самый первый шаг такого рода является для нас судьбоносным. Отыграть неверный ход нельзя. Присвоенное вначале малейшее зло, коего уже нельзя искоренить, обрекает человека аду.

Подчеркиваю, что данное заключение ни в коем случае нельзя воспринимать как приговор человеку, в какой-либо степени склонному ко злу. Ведь мы не знаем, держится ли оно в его внешнем человеке или уже перекинулось внутрь; и сам он этого не знает. Другой вопрос, что подобное поведение есть безрассудная игра с огнем. Во всяком случае, можно полагать, что большинство современных людей проходит эту судьбоносную развилку уже после смерти, в Мире Духов, побеждая или проигрывая, так сказать, не нокаутом, но по очкам. Если человек, каким бы пропащим его ни считали, внезапно спохватывается и желает уйти от зла - значит, зло пребывало только во внешнем его духе, внутренний же дух Господь охранял и никакого зла ему не присвоил. До тех пор, пока человек живет на Земле, для него остается надежда.

Складывание внутреннего духа

Ветхий человек, т.е. отцовское наследие, не может непосредственно навязать ребенку свои грехи или добродетели. Однако оно является отправной точкой всех его склонностей, которые по мере его взросления в известном порядке проклевываются из-под спуда и дают о себе знать. Ребенок ощущает эти неизвестно откуда всплывающие желания как собственные; однако его сознание может одобрять или не одобрять их. Собственной сложившейся рациональности (т.е. способности самостоятельно судить, что так, а что не так) у ребенка пока еще нет, и потому он слепо принимает за критерий истины то, что вложено в него воспитанием. Другим важнейшим фактором отбора является внешняя наследственность, унаследованная от матери.

В случае хорошего воспитания ребенок вооружен комплексом нравственных и даже духовных истин. Когда дурное наследственное желание всплывает из глубины его сердца и входит во внешнее сознание, где обретаются эти истины, там возникает конфликт: ребенок хочет совершить зло, однако, оценивая его с позиции принятых истин, считает недозволенным, и хотя зачастую не может удержаться, но - главное! - согласия сердца и рассудка не происходит.

В случае дурного воспитания у ребенка не только отсутствуют необходимые для его Спасения нравственные истины, но даже господствует обратная им ложь, сводящаяся обычно к тому, что ради собственного блага все средства хороши. Тогда всякое дурное желание, всплывающее из его наследственных запасов, встречает в его рассудке согласие и одобрение, т.е. он не сомневается, что так можно и даже следует поступать, и потому, едва сложатся благоприятные внешние обстоятельства, осуществляет задуманное. Здесь между сердцем и разумом достигнуто согласие, и с этого момента зло (хотя бы не исполненное на деле) оказывается присвоенным - сперва внешним человеком, а под конец и внутренним. Вот почему человеку так важно получить хорошее (нравственное) воспитание, а в Евангелии звучит угроза тем, кто соблазнит одного из малых сих.

Из сказанного следует, что главная работа совершается всяким духовно неопределившимся человеком в его внешнем духе, тогда как внутренний пока что отсутствует. Вместо него человек фактически пользуется своей наследственной формой, к которой привязан и которая сама привязана к некоторой точке Небес или ада. Духовные свойства, присущие этой точке, влияют оттуда (через присоединенных духов) во внешнего человека, понуждая его (в адском случае) творить соответствующее зло. С другой стороны, пока зло внутренним духом человека не присвоено, ничто не мешает Господу влиять во внешнего человека (также через присоединенных духов) благими наитиями. Из-за этого во внешнем человеке идет непрестанная борьба между худыми желаниями и нравственными истинами.

По мере того, как человек получает от творимого им зла удовольствие и желает испытывать это удовольствие снова и снова, в его внешнем духе формируется дурная привычка, которая с течением времени все крепнет и делает избавление от этого зла до крайности затруднительным. О людях, оказавшихся в таком положении, Сведенборг говорит: "В них нет умысла против истин или закостенелости, а только наследственное зло от родителей, которому эти люди предаются по слепой страсти". Если же человек впадает этим путем во все новые виды зла, дурные привычки охватывают его плотным кольцом и дружно тянут вниз, так что голос Божьих истин постепенно стихает.

Наконец наступает критический момент, который всячески оттягивался Господом. Человек глубоко в сердце признает свое зло правильным и справедливым, и теперь никакая узда не сдерживает его, кроме страха внешнего наказания. С этого момента всякое зло исполняется им в свободе и по рассудку, и потому присваивается, а сползание в глубину ада становится необратимым.

Если же человек крепко держится за усвоенные с детства истины и отбивается ими от наседающих изнутри наследственных грехов, Господь медленно и трудно очищает эти грехи, шаг за шагом изменяя конфигурацию присоединенных к нему духов в направлении к поверхности ада.

На некоторой глубине ниже адской границы происходит зачатие нового человека внутри ветхого. В этот момент человек присваивает первое малейшее добро, и отсюда начинается преобразование - решительная борьба с грехами, которую уже невозможно повернуть вспять. Человек, едва начавший преобразование, уже спасен - в том смысле, что вечная его участь будет не в аду. Однако как далеко он поднимется в Небеса, зависит от его дальнейшей жизни.