Царство любви (1)

Автор: Михаил Глебов, 1999

[...] Здесь поневоле напрашивается новое длительное отступление. Ибо мы вплотную подобрались к теме, занимавшей (наряду с богословием) лучшие умы истории, которые в результате, каждый в меру своей испорченности, натащили целые Гималаи противоречивых мнений и не столько прояснили вопрос, сколько вконец запутали его.

Конечно, я имею в виду Любовь. Никто (кроме зоологов и отчасти психиатров) не берется толком объяснить, что же это такое. Старые девы прошлых веков утверждали, что браки свершаются на Небесах, тогда как поручик Ржевский придерживался взглядов противоположных. Тициан писал образы Любви Небесной и Любви Земной (последняя - без юбки). Насмешник Лукиан разводил руками: "Двойственным дыханием дышит Эрот, и мы под одним названием объединяем несходные страсти. Любовью именуют и разнузданное наслаждение, и целомудренную привязанность".

Во все века умные люди интуитивно чувствовали, что главная сложность понимания феномена "любви" лежит именно в этой ее двойственности, точнее говоря, в том, что люди сваливают в одну кучу и называют единым именем вещи, не только не схожие между собой, но даже прямо противоположные. Это все равно, как если бы мы связали в один пучок ароматный укроп и ядовитую цикуту на том основании, что оба они - трава. Термин "трава" действительно объединяет эти растения в том смысле, что они - не деревья, и с этим никто не станет спорить. Но если мы желаем употребить их в пищу, для нас гораздо важнее другая сторона дела - их съедобность.

Так и с любовью. Этим словом традиционно обозначается вся совокупность людского поведения, связанная с отношением полов, браком и продолжением рода. Когда мы говорим "о любви", это лишь означает, что поднятая нами тема так или иначе относится к области "личных отношений" (а не к машиностроению или банковским операциям). Но внутри этих "личных отношений" существует бескрайнее разнообразие, от одного нравственного полюса до другого, от неприкрытого зла и страшных страданий до высочайшей порядочности и сказочного счастья.

Стало быть, если мы, не удовольствовавшись расхожими ярлыками, желаем вникнуть в суть "феномена любви", то должны рассмотреть его с нравственных позиций: отделить добро от зла, небесные черты от адских, и вообще идти сверху вниз - от духовных причин к их земным проявлениям. Ибо только эти последние, в отрыве от своих корней, бросаются в глаза земному человеку и называются им "любовью". Тени падают под разными углами, образуя такие переплетения, что даже опытному наблюдателю трудно бывает сказать, в Небесах или в аду лежит источник этого света.

Небесный Брак

Церковная наука, пытавшаяся постичь живую человеческую душу, с самого начала вынуждена была учредить специальную дисциплину - тератологию, изучавшую духовные уродства. В сущности, область применения тератологии гораздо шире, чем это казалось средневековым схоластам, ибо сюда относятся души всех адских людей, возможно, за исключением тех немногих, которым предстоит преобразоваться, - стало быть, души подавляющего большинства современных землян. Ибо на свете существует лишь один Порядок - Божественный, и все, что ему противоположно, автоматически оказывается извращением со всеми вытекающими отсюда следствиями.

Так, например, известно, что основой Господних Небес является Брак, т.е. союз Блага и Истины, присутствующий в каждом элементе сотворенного Мироздания, от крупнейшего до мельчайшего, и нисходящий по всей лестнице степеней вплоть до последней природной материи. Отрицательные заряды притягиваются к положительным, пыльца с тычинок попадает на пестик, кот снюхивается с кошкой, а люди ищут себе супруга, которого прежде зачастую именовали "дражайшей половиной", не отдавая себе отчета в том, до какой степени точным является этот избитый штамп.

Ибо в Небе не существует ни одного ангела, который бы жил сам по себе, в одиночку; но все живут парами, тем самым изображая Господни Небеса на своем уровне и в своем масштабе, подобно тому как настольный глобус в масштабе изображает весь земной шар. В самом деле, если Небеса в сущности своей есть Брак, и они подобны сами себе как в величайшем, так и в малейшем, то присутствие в них даже единственного одинокого ангела нарушило бы весь Небесный Образ и потому невозможно. Более того, под ангелом в Небесах понимаются не отдельные спасшиеся мужчины и женщины, но именно их брачные пары, в которых мужчина изображает Истину, а жена - Благо, и тогда из них двоих складывается один полноценный ангел, пребывающий в форме Небес и потому способный жить там и наслаждаться Небесным блаженством.

Всякий человек от вечности предназначен Богом к своему конкретному месту, находящемуся в Небесах - или в аду, если он не желает быть спасенным. Это конкретное место подразумевает определенный набор его личных качеств, ибо все Господне Небо (и ад) суть огромная, бесконечно-мерная система координат, где по осям отсчитываются те или иные духовные качества. Каждый человек, когда-либо родившийся в материальном мире, имеет уникальный, нигде и никогда более не повторимый набор качеств, однозначно предопределяющий его место в Вечности. Ибо всякое место суть определенная служба, ради вечного исполнения которой данный человек создан Господом, и для каждой службы потребен только один, именно этот человек, подобно тому как на заводском конвейере или в орудийном расчете каждый участник знает свой пост и выполняет свои действия, не мешая другим. Если же двое супругов должны составить единого ангела, исполняющего назначенную ему конкретную службу, становится ясно, что такое сочетание мужского и женского начала должно быть совершенно уникальным, то есть из всего бесчисленного множества личностей каждому данному человеку может подойти только один-единственный супруг, заранее предназначенный ему Господом - так же, как мастер изготовляет замок вместе с отпирающим его ключом. Поэтому никакой человек не может самостоятельно отыскать Своего Настоящего Супруга, но тот в урочное время как бы случайно предоставляется ему Господом, отчего в старину и говаривали (не понимая смысла), что браки совершаются на Небесах.

Поскольку Брак (в виде союза Блага и Истины) пребывает в Порядке Небес и даже является самой их внутренней сердцевиной, а Небеса подобны сами себе от величайшего и до малейшего, то Настоящий Брак мужчины и женщины также пребывает в Порядке Небес и истекает из самой глубины их духа, последовательно нисходя во внешнее и наружное, вплоть до половой связи и совместного ведения хозяйства. Стало быть, важнейшей чертой Небесного Брака является его поступательное развитие изнутри наружу, от духа к телу, и никогда наоборот.

Если мужчина и женщина, предназначенные друг другу на целую вечность, волею Господа наконец встречаются, они интуитивно узнают друга и ничего более не хотят, как быть отныне вместе и никогда не разлучаться. Внутреннее блаженство, охватившее самые глубины их духа, поступательно нисходит по всей лестнице степеней, побуждая их "наводить мостики" на все более поверхностных уровнях, сперва стремясь к взаимному присутствию, затем беседуя и выявляя общность взглядов, ласкаясь, вступая в половой контакт и, наконец, погрузившись в семейные хлопоты.

В итоге (1) между мужем и женой устанавливается столько же разноуровневых связей, сколько их существует между левой и правой стороной нашего тела, т.е. совершенно бесконечное количество; (2) со временем эти связи постоянно крепнут и совершенствуются, так что супруги все более сливаются как бы в единого ангела, получая от этого все более внутреннее и глубокое удовольствие. Их земное счастье оказывается светлой прелюдией к вечному нескончаемому блаженству.

Однако Настоящий Небесный Брак возможен лишь между преобразованными людьми. Ибо он есть добро, а пока человек не преобразован, дух его пребывает во зле, и если бы Господь даровал ему что-либо действительно доброе, оно было бы тут же профанировано.

Чтобы избежать профанации святого, Бог позволяет людям, способным преобразоваться лишь после смерти, в Мире Духов, коротать земную жизнь с временными попутчиками. Такие браки являются чисто природными и, хотя решают множество задач, необходимых для спасения обоих супругов, однако в посмертии распадаются, и каждому от Господа предоставляется его настоящая пара. Ибо в отрыве от взаимной внутренней связи половое соитие супругов остается простым животным фактом и с точки зрения вечной жизни ничего не значит. Вот почему в ряде земных религий, исповедуемых чисто внешними, природными людьми, официально допущено многоженство, как это было, например, в древнем Иудействе. Напротив того, чем человек духовно развитее и глубже, тем недопустимее для него подобные "вольности".

Адский брак

…И из женщин, в нас влюбленных,
Выбираем ту, что злей.
(Городницкий)

Если человек не желает быть преобразован и сердцем своим стремится в ад, Господь не может насильно препятствовать ему (поскольку тогда человек лишился бы свободы и оттого перестал быть человеком), но лишь удерживает его от чересчур быстрого и сокрушительного падения. Относительно Неба такой человек как бы летит вниз головой, ибо отрицает Божественный Порядок и думает, что живет сам по себе, тогда как на деле он все равно остается в пределах Божественного Порядка, только в его зазеркалье, в порядке от противного. И когда он по своей любви вступает в брак, то этот брак - дьявольский, который также является союзом, но уже не Блага и Истины, а зла и лжи. Ибо как не бывает одинокого ангела (что привело бы к разрушению Образа Неба), так не бывает и одинокого дьявола (что, в свою очередь, привело бы к разрушению образа ада, который есть не что иное, как зеркальное отражение Образа Небес, или этот Образ, взятый от противного).

Однако адский брак заключает в себе принципиально неразрешимое противоречие, являющееся причиной страшных страданий обоих супругов: он как бы непрестанно уничтожает сам себя.

В самом деле, коренной любовью всякого адского человека является любовь к себе; на других людей он смотрит лишь как на орудия удовлетворения собственных прихотей. Однако, встретив своего духовного двойника, он проникается к нему любовью, потому что все подобное, согласно Законам Божественного Порядка, неминуемо любит друг друга. Он всей душой тянется к своему супругу, в то же время желая быть главнее его, властвовать над ним и использовать, как раба, по личному произволу. Но супруг, в свою очередь, испытывает точно такие же чувства и не поддается его воле, но стремится навязать собственную. Взаимное родство душ не позволяет им разойтись и забыть друг друга, жажда главенства и неспособность уступать (иначе как вынужденно) не дает жить счастливо. Такие супруги, словно равные по силе борцы, навечно обречены вести изнурительный, беспощадный и бесплодный поединок. Их взаимная ненависть не поддается описанию, но их взаимная любовь, т.е. непобедимое влечение друг к другу, не менее велика. Такое неразрывное сочетание любви и ненависти является отличительной чертой адского брака, и всякий земной союз оказывается адским ровно в той степени, в какой в нем присутствует это сочетание.

Вообще адский брак есть зеркальная противоположность Небесному, и мы не ошибемся, подставив сюда небесные черты, но с отрицательным знаком. Так, адский союз вечен, то есть неразрушим. Он уникален, потому что среди бесчисленного множества адских индивидуумов сыщется лишь один, от вечности назначенный в супруги данному человеку. Он является внутренним, ибо истекает из глубины духа обоих супругов и затем спускается к внешнему в порядке степеней (откуда, между прочим, следует, что такой брак тоже возникает с первого взгляда). Он создает между супругами бесчисленное количество разноуровневых связей, как между левой и правой половинами человеческого тела, только все эти связи извращены, и потому каждая из них причиняет боль. С течением времени он так же становится более тесным, что лишь обостряет противоборство супругов и усиливает их страдания. Настоящего адского супруга так же, как и небесного, человеку невозможно отыскать самому, но в урочный час он дается ему попущением Господа.

В человеческом обществе живет такое количество уже вполне определившихся адских людей, что, казалось бы, настоящие адские браки должны быть чем-то обыкновенным. Однако на деле встретить их ничуть не легче, чем настоящие небесные. Объясняется это, скорее всего, прямым милосердием Господа, который всячески отвращает от зла даже самых гнусных подонков, препятствуя их чрезмерному погружению в ад. Если бы такой человек встретил свою пару, это все равно, как если бы преступник заполучил себе идеального помощника и партнера; ясно, что они станут всячески поощрять и подталкивать друг друга к злодеяниям и вдвоем преуспеют гораздо больше, чем каждый из них порознь. Напротив того, человек преобразованный, по всей видимости, без промедления получает себе пару, что ускоряет прогресс обоих супругов к Небесам.

Природный адский брак

Василию Степановичу приснился прошлой ночью страшный сон,
будто на исполнение супружеских обязанностей ввели талоны,
и он эти талоны потерял…

Возвращаясь к нашим знакомым советским служащим, вспомним сделанный ранее вывод, что фактически никто из них в земной жизни не преобразован. Отсюда следует, что небесный брак им недоступен во избежание профанации. С другой стороны, зло их большей частью носит поверхностный, не до конца сформированный характер. Поэтому настоящий адский брак для них также не слишком доступен, хотя бы они и рвались к нему всем сердцем. Выходит, что каждый из них заведомо не имеет настоящего супруга, назначенного ему на вечность вперед, а вынужден перебиваться со случайными попутчиками.

Такое положение широко отражено в расхожей обывательской мудрости, утверждающей, что незаменимых нет (тогда как настоящий супруг воистину незаменим), что всякая любовь мимолетна и коварна и что в брачных делах в первую очередь необходим трезвый душевный расчет. Если какой-нибудь восторженный юноша заикнется вслух о вечной любви, одни его жестоко высмеют, а другие поспешат разубедить, чтобы он по молодости лет не натворил глупостей. Вообще для обывателей характерно какое-то болезненное отношение к любви, наподобие крысы, которая обожает сыр, но до сих пор встречала его только в мышеловке. Поэтому, в зависимости от характера, одни крысы убеждены, что сыр не стоит связанных с ним неприятностей, тогда как другие, более отчаянные или недостаточно пострадавшие, советуют не бояться трудностей, ибо "жизнь дается только один раз".

Проблема всех этих людей заключается в противоречии между их разумом и их сердцем, иначе говоря, между их внешним и внутренним человеком. Поскольку они не преобразованы, их внутренний дух пребывает во зле и оттого ищет человека, обладающего подобным же внутренним злом. Более того, из нескольких потенциально подходящих кандидатур обыватель склонен выбрать ту, в ком это зло проявляется наиболее ярко. Но поскольку милая сердцу кандидатура в реальной жизни обыкновенно оказывается законченной сволочью, здравый смысл человека бьет тревогу и отговаривает его от столь опрометчивого сближения.

По правде говоря, у обывателя есть всего два варианта действий, и оба неудовлетворительны: либо он связывается с полюбившейся стервой, но тогда жизнь его летит кувырком; либо проявляет благоразумие и женится на хорошей женщине, которая, словно в насмешку, ему по большому счету не интересна и не нужна. Его любовь находится в противофазе с его благополучием: приобретая одно, он неминуемо теряет другое. Стерва любезна его духу, но непригодна для семейной жизни; "хорошая" женщина обеспечивает быт, но не затрагивает сердца. Положение осложняется еще тем, что обыватель не понимает ни себя, ни окружающих людей (за вычетом самых примитивных внешних качеств), и вообще не умеет думать, заменяя рассуждения эмоциями и фантазиями. Он мечется между Сциллой и Харибдой (Харибда страшнее), и в зависимости от выбора его семейная жизнь устремляется по одному из двух протореных русел.

Если обыватель послушался сердца и выбрал стерву, он получает некоторое подобие настоящего адского брака. Принципиальная разница состоит в духовном неравенстве супругов, так что один из них оказывается более адским, чем другой, и тогда первый становится хищником, а второй - жертвой. При этом жертва сердцем своим любит хищника, потому что тот наделен злом в большей степени, чем он сам, и, следовательно, служит ему недостижимым идеалом (злые духи всегда боготворят более сильных дьяволов). Однако беспросветное семейное рабство приводит к неожиданному духовному результату: угнетенный человек уже не распоряжается собой и, следовательно, не может в полной свободе вершить свое зло, которое поэтому присваивается ему в меньшей степени. Злая жена в этом случае играет ту же сдерживающую роль, что нищета для бедняка или тюрьма для преступника.

Обыкновенно всякий молодой человек начинает личную жизнь знакомством с подобной сволочью, потому что слушает сердце и еще не имеет опыта. Когда же опыт проявился в достаточной степени, вдоволь настрадавшийся человек становится перед выбором. Если он слаб и робок, то навсегда остается в угнетении, хотя в крайнем случае может перейти от одного рабовладельца к другому. Если же он силен, то восстает и сбрасывает ненавистное иго (которое держалось на одном его терпении). Иногда это происходит оттого, что человек на практике узнал зло, к которому его прежде тянуло, во всем его безобразии, и отвернулся от этого зла вкупе с его носителем; тогда этот человек - на пути к преобразованию, и несчастная любовь была попущена ему, так сказать, в воспитательных целях. Однако гораздо чаще в нем просыпается эгоистическое собственное достоинство, т.е. он продолжает сердцем любить то зло, от которого пострадал, и вовсе не намерен от него отступаться, а просто желает сменить угнетенную позицию на угнетательскую, стать из мученика мучителем. Этот человек сделал важный шаг на пути к аду, поскольку страдание не вразумило его, а наоборот, подвигло на усугубление зла.

Когда такой человек в повторном браке занимает наконец лидирующее положение, его прогрессия к аду ускоряется, потому что теперь он может неограниченно и безнаказанно причинять своему супругу зло. Однако слабейший достоин в его глазах одного презрения, и тогда выход сердечным склонностям сам собою решается через внебрачные связи. Типичный адский человек имеет супруга для решения бытовых вопросов и любовника - для души. Каждый выполняет свою функцию: супруг обеспечивает благополучие, любовник приносит счастье.

Эта духовная диспропорция, сочетание хищника и жертвы, характерна для природного адского брака, тогда как в настоящем адском браке партнеры совершенно равны и потому в равной степени оказываются и хищниками, и страдальцами. Конечно, в зависимости от конкретных характеров и обстоятельств это сочетание может всячески варьироваться по направленности и интенсивности, от ежедневных скандалов с драками и битьем посуды до мелких обид и вежливого неудовольствия, но тем не менее суть остается прежней: (1) оба духовно пребывают во зле; (2) каждый любит не супруга, а себя; (3) каждый пытается поработить другого; (4) оттого сильный угнетает, а слабый страдает; (5) в результате скорость прогрессии к аду для жертвы замедляется, а для угнетателя возрастает.

Может показаться что вышеизложенные принципы столь гротескны, что скорее подходят какому-нибудь маркизу де Саду, а вовсе не благополучной соседской (или собственной) семье, где царят мир и покой, сервант блестит полировкой, а домочадцы при встрече здороваются и даже целуют друг друга в щечку. Однако даже краткого наблюдения бывает достаточно, чтобы из-за этих поцелуев и сервантов выглянули свиные рыла. Ибо внешность обманчива, а движущие пружины людских поступков стыдливо прячутся на дне. Брак, заключенный адскими людьми, в принципе не может быть счастлив. Оба сердцем ищут одного зла и достигают его в неограниченном разнообразии, но добра у них никогда не выйдет, разве только внешнее и показное.

Вот почему правдивые рассказы о реально существующих людях сводятся к перечислению их подлостей и заслуженных страданий. Вот почему сплетни всегда ближе к действительности, чем художественная литература с ее положительными героями. Вот почему честное и открытое описание жизни почти каждого человека неминуемо становится для него разоблачением. Вот почему крысы прячутся по углам и канализационным трубам и не выносят открытых пространств.