Руководители групп

Автор: Михаил Глебов, май 1999

Все руководители групп относились к одной из трех различных категорий, которых я условно стану именовать перспективными, безнадежными и неудобными.

Удобные руководители

Перспективные руководители были как правило молодыми мужчинами (начиная с 28-30 лет), рано вступали в партию и имели в руководстве института солидных заступников. Они всегда ходили в аккуратных костюмах и галстуках, здоровались с начальником отдела за руку и получали самые выгодные и денежные участки работ.

Они числились передовиками, и их улыбающиеся портреты всегда украшали отдельскую Доску Почета. Они умели работать с людьми, т.е. поддакивали старшим по чину, ладили с подопечными и старались ни с кем не ссориться вслух, чтобы не портить свой имидж. Врагами они почитали всякого, кто мог составить им должностную конкуренцию. Однако они прятали свои чувства, приветливо разговаривали с ними, с готовностью оказывали мелкие услуги и затем уничтожали их тайной клеветой и наветами начальству. Начальство любило их за ласковость и безотказность, коллеги - за приветливость и показное добродушие, а подчиненные с удовольствием тянулись к ним в подданство, поскольку работы здесь было не слишком много, премии большие, и, сверх того, руководитель, поглощенный устройством своего блестящего будущего, обращал на дела своей группы мало внимания и никого не дергал зря.

Вопреки расхожему мнению завистников, эти люди вовсе не были дураками и нередко имели неплохие инженерные способности; просто их реальные интересы лежали совсем в иной плоскости. Многие из них, если бы захотели, могли решать весьма сложные задачи. Однако они ясно видели, что при советских порядках профессиональная компетентность не столько способствует, сколько мешает карьере, и не желали затруднять себе жизнь. Кроме того, сложные конструкции требовали индивидуального подхода, т.е. известного новаторства; начальство же всяких новаций боялось хуже чумы. Применение в проекте чего-либо нестандартного вело к спорам и разногласиям, а разногласия с начальством были таким делом, которого никакой карьерист позволить себе не может.

Эти руководители спокойно и гладко вели свои группы несколько лет, терпеливо дожидаясь, пока главного конструктора хватит кондрашка, и тогда занимали его место. Переходить из института в институт они не любили, потому что тогда весь их по крупицам собранный авторитет пропадал зря. Они делали ставку на конкретных начальников конкретной организации, и внезапный уход этих начальников нередко перечеркивал им всю перспективу. Тогда они выглядели обескураженными или совершали акробатический перескок в другую организацию, надеясь присосаться там.

Безнадежные руководители, составлявшие по крайней мере 3/4 от общего количества, в свою очередь делились на две разновидности. Во-первых, это были тугодумные сотрудники со слабыми инженерными способностями, большей частью женщины, которые долго мыкались за чертежной доской, пока счастливый случай не вознес их на ступеньку вверх. Случаи могли быть самыми разными: кто-то вовремя завел амуры с начальником; другой перешел сюда с повышением по блату, но впоследствии блат пропал; иной стал руководителем в критической ситуации, когда прежний внезапно ушел, а нового отчаялись быстро найти; некоторые, пока чертили, казались подающими надежды, а едва их повысили, то выянилось, что надежд никаких нет. Встречались здесь и бывшие перспективные руководители, которым не удалась их карьера; были и пьяницы, державшиеся на одних добрых отношениях с отдельским начальством.

Другую разновидность составляли люди без высшего образования, большей частью строители-практики, прошедшие большую жизненную школу на стройках страны и теперь досиживающие предпенсионные годы в теплых комнатах проектного института. Некоторые из них были одарены природным острым умом и, сверх того, хорошо знали технологию строительства - что и как происходит в действительности, но не имели необходимой теоретической подготовки. Это позволяло им выполнять рядовые проектные работы, но перед вещами более сложными они пасовали, а отсутствие диплома юридически препятствовало занятию более высоких должностей.

Всех этих руководителей объединяла безрадостная перспектива неподвижно дремать на своих постах до самой пенсии. Бороться им объективно было не за что; с другой стороны, перспективные коллеги не считали их конкурентами и потому не стремились утопить. Эти люди целыми десятилетиями восседали на протертых до дыр стульях в окружении столь же безнадежных подчиненных и клепали однотипные чертежи по раз и навсегда заведенному порядку.

Всякая незаурядная работа порождала у них панику; они махали руками и божились, что не справятся, прекрасно понимая, что уволить их за это нельзя. Они были неплохими психологами, интутитивно чувствовали дурные и мелочные черты своих начальников и всячески им подыгрывали. К группам своим они относились всерьез, будто к собственному поместью, но руководили плохо, потому что требовали не профессиональной компетентности, а лишь тупого безоговорочного послушания. У них всегда были любимчики, которые составляли им компанию за чаем, поддакивали во всех случаях жизни и вели себя по отношению к ним так же, как они сами - по отношению к главному конструктору.

Появление в такой заболоченной группе инициативного и самостоятельного работника воспринималось, как нашествие Аттилы. Тогда начинались сплетни, шушуканье по углам, все ждали, когда Аттила допустит какую-нибудь промашку, и тут поднимали такой шум, что нарушитель спокойствия подобру-поздорову переводился куда-нибудь еще.

Неудобные руководители

Научно-исследовательскому институту требуются:
1. Кто бы мог подумать.

Эти люди считались истинным бичом всякого проектного отдела. Это были паршивые овцы, портившие социалистический трудовой коллектив и нарушавшие в нем спокойствие и благолепие. Одно счастье, что их было мало, редко более одного человека на отдел.

Главная их вина заключалась в том, что они умели и хотели работать. Цели, которые побуждали их вести себя таким образом, бывали очень различны - от искренней любви к своему делу до нетерпения продвинуться, прославиться или просто настоять на своем. В той же степени разнились и их характеры. Но всем этим людям были свойственны (1) значительная профессиональная компетентность, (2) желание и умение работать, (3) нетерпимость ко всему, что так или иначе мешало продуктивной работе, и (4) активное отстаивание своих взглядов перед начальством.

Они словно не видели, в какой стране и в каком обществе живут, и перли напролом, словно крейсер по болоту, сокрушая и распугивая тамошних обитателей. Сослуживцы и подчиненные большей частью яростно их ненавидели, хотя, правда, их сила и целеустремленность завораживала многих, словно змея лягушек, и порой вербовала в союзники. Начальство относилось к ним двойственно: с одной стороны, они причиняли немало хлопот, с другой - только им и можно было поручить самые сложные и ответственные задания. В некоторой степени с ними примирял еще тот факт, что эти люди редко занимались кляузничеством, предпочитая высказывать свои претензии в лицо, не считаясь с последствиями.

Неудобный руководитель всегда имел много книг и часами корпел над расчетами, меж тем как его подчиненные, с опаской поглядывая в ту сторону, мазали свои кривые чертежи в справедливом ожидании разноса. Никаких премий этой группе обыкновенно не давали. Одиночество окружало неудобного руководителя плотной стеной. Он один ходил в столовую и, стуча каблуками, один возвращался назад; никто не составлял ему компанию по дороге к метро, а утром, едва завидя его в толпе, сотрудники нарочно замедляли шаг или опрометью проскакивали мимо, едва поздоровавшись через плечо. Пребывание на Доске Почета для такого человека было совершенно немыслимо. Молодых сотрудников с первых же дней приучали его бояться, сплетники сочиняли о его личной жизни всякие ужасы. Когда он проходил мимо, разговоры стихали. Начальство всегда смотрело неодобрительно, словно загодя ожидая подвоха. Все это вызывало вполне естественную ответную реакцию: человек нервничал и порой срывался не по делу, и тогда все поднимали его поступок на щит и таскали по этажам института, трагически вопрошая слушателей: "Ну разве можно находиться с ним в одном помещении?"

Однако, отверженный и проклятый в собственном отделе, неудобный руководитель высоко ценился за его пределами - у смежников, у заказчиков и в других организациях, где ему доводилось бывать. Ибо он умел принимать быстрые и верные решения, и не столько противоречил своим собеседникам, сколько стремился отыскать взаимоприемлемый выход. Даже среди своих ему сочувствовали люди, отличавшиеся в профессиональном плане от нуля. С другой стороны, непрестанно распространяемые кляузы и клевета поддерживали его имя на слуху и не давали забыться.

Наконец в каком-либо отделе или институте являлось чрезмерно сложное задание, за которое местные лягушки и жабы не рисковали браться. Тогда начальство озиралось из-под руки во все стороны и обнаруживало на горизонте товарища Х. Ему срочно делалось заманчивое предложение, он с радостью бросал прежний опостылевший отдел и триумфатором въезжал на новое место, где, впрочем, вскоре все повторялось сызнова. Должностной рост таких людей внутри своего коллектива был категорически невозможен, и потому они, в противоположность перспективным руководителям, росли одними переходами. Когда ненавидимый всеми возмутитель спокойствия наконец убирался прочь, окружающие бурно радовались - и вскорости обнаруживали, что заниматься трудными и дешевыми работами теперь им придется самостоятельно.

Распределение работы

Однажды утром главный конструктор являлся озабоченный и собирал подвластных ему руководителей групп, которые волокли свои стулья и рассаживались у его стола в кружок. Главный конструктор снимал очки, протирал их платком и, надев обратно, строго осматривал присутствующих. Те скорбно молчали и косили в сторону, готовясь противоречить.

- Нашему отделу поручено проектирование красильного цеха, - изрекал главный конструктор, разложив перед собой плохо отпечатанные эскизы. - Начальник отдела, соответственно, поручил этот цех нам с вами. Денег, к сожалению, выделено мало, и с премией, вероятно, будут проблемы. Сроки поджимают - всего полтора месяца. Представляется разумным разбить весь проект на три отдельных комплекта и вести работу тремя группами параллельно. Группу Ивана Ивановича не трогаем - на нем висят доделки по большому тамбовскому объекту.

Лицо перспективного Ивана Ивановича расцветало майской улыбкой, он распрямлялся на стуле и с некоторым злорадством созерцал замешательство своих коллег. Те, выйдя из транса, вразнобой тоненько протестовали, ссылаясь на незаконченные другие работы, болезни подчиненных и собственные скорые отпуска. Главный конструктор смотрел непреклонно, хмурился и красным карандашом разбивал длинный план цеха на три части - две большие и одну маленькую.

- Задания от смежников уже получены, после беседы я их раздам каждому из вас. Говоря вкратце, суть такова. Сам по себе цех простой, одноэтажный, даже без подвала. Есть фундаменты под оборудование, перегородки, ну и прочая всякая мелочь. Поскольку он длинный, делим его пополам между Марьей Ивановной и Капитолиной Карповной. Вы не волнуйтесь, пожалуйста, почти то же самое вы делали в прошлом году на смоленском заводе, поднимите старые чертежи, оттуда многое можно перерисовать. А здесь, в торце цеха, маленькая такая пристройка, совсем небольшая, всего двенадцать на девять метров. Тут некоторые сложности есть: тяжелый мостовой кран, станки с повышенной вибрацией, агрессивная среда. Да, чуть не забыл, внизу технологи требуют подвал семиметровой глубины, а по геологии выходит болото… Эту маленькую пристроечку я поручаю вам, Евгений Петрович, вы ведь много сталкивались с такими вещами… А Марья Ивановна и Капитолина Карповна, к сожалению, такого специфического опыта не имеют, правда, Марья Ивановна? Им тяжело будет эту пристроечку выполнить быстро…

Две престарелые дамы, согласно кивая, получали свои задания и семенили прочь подальше от греха. Худой, желчный и до крайности неудобный Евгений Петрович, изобразив на лице сильные страсти, некоторое время пытался спорить. Главный конструктор успокаивал его, обещая всемерную поддержку, и потом сопровождал до рабочего места.

Из-за кульманов на них поглядывали две молодые девчонки, унылая женщина постарше в грязном халате и предпенсионная баба с жирным лицом и пышной седой шевелюрой. Евгений Петрович тяжелым взором окидывал свою гвардию, соображая, кому из них что можно поручить немедленно. Наконец все они, также со своим стульями, сползались к его столу. В руках пожилой бабы демонстративно красовались блокнот и карандаш, хотя она никогда ничего туда не записывала.

Евгений Петрович показывал им грязный эскиз:

- Вот, подвалило еще радости. Есть цех, в цеху - пристройка: подвал, тяжелое обрудование, высокие грунтовые воды. Тридцать три удовольствия. Через полтора месяца срок. С премией что-то неладно, я толком не понял… (разочарованные вздохи). Анна Сергеевна, вы собирались в отпуск с первого июня, прошу вас задержаться на недельку; вы ведь не едете никуда? Ну, ничего, ничего: производственная необходимость. Вы уж извините… Теперь по существу: если не начнем сразу, к сроку не успеем. Вам, Анна Сергеевна, можно пока набросать раскладку плит перекрытия. Берите самые прочные, все равно смежники туда что-нибудь потом взгромоздят, так чтобы хоть не переделывать. Елизавета Федоровна, принимайтесь за схему стенового заполнения: где двери и окна, видно в задании, вряд ли тут что изменится, а если какая труба пройдет насквозь - напишем: "Пробить отверстие по месту". Да возьмите старый образец и рисуйте, как там было… Я займусь расчетом подвала. Так, а Маша и Марина… научились бы вы хоть чему-нибудь, в самом деле… ну, что вам поручить… готовьте пока чистые листы с рамочками и штампами, они после пригодятся…

Группа забирала стулья и молча расходилась по местам.