На рабочем месте (1)

Автор: Михаил Глебов, май 1999

Итак, мы познакомились с коллективом сотрудников, населявших проектный отдел советского времени. Пришло время напроситься к ним в гости и посмотреть, в какой обстановке они работали, как и чем выполняли вручную свои чертежи и расчеты. Тем более, что сегодня не только расчетная, но даже простейшая офисная деятельность совершенно немыслима без компьютеров.

Взгляд со стороны

Сторонний специалист, направленный в один из проектных отделов института, поднимался на лифте и потом долго шел по длинному, слабо освещенному коридору мимо одинаковых дверей с номерами и табличками отделов, и читал эти таблички. Навстречу ему попадались дородные дамы с чайниками, цокавшие на каблуках из ближайшего туалета. Дамы останавливались и махали рукой в противоположный конец коридора. Гость послушно поворачивал туда и наконец с усилием открывал тугую, захватанную пальцами дверь с пружиной в верхнем углу.

На внутренней стороне двери висел пожелтевший плакатик с именем ответственного за пожарную безопасность и схема этажа, на которой стрелками было указано, куда и как спасаться. Дальше со всех сторон вздымались шкафы своими грязными задними стенками. На них были прикреплены еще всякие бумажки, в том числе ярко-красная поздравительная открытка из соседнего отдела по случаю недавних Ноябрьских праздников. Сверху шкафы венчали пыльные стопы бумаг, сломанная пишущая машинка и огромные горшки с желтоватой зеленью комнатных цветов, которые здесь, вдали от солнца, неважно себя чувствовали.

Между шкафами зияли узкие проходы в разные концы комнаты. То и дело из какого-нибудь прохода возникал мужчина в галстуке и рубашке с закатанными рукавами или дама в очках и белом халате; недоуменно оглянувшись на незнакомца, они, словно привидения, исчезали в другом проходе прежде, чем тот успевал к ним обратиться.

Немного постояв в нерешительности, гость наобум поворачивал вправо, где стрекотала машинка, и попадал в небольшой выгороженный шкафами угол комнаты. За столом, доверху заваленном мятыми чертежами, восседал начальник отдела и перелистывал их за углы в надежде отыскать один нужный. Сбоку молодая девушка долбила пальцем машинку, ежесекундно сверяясь с рукописным черновиком. Машинка звонко щелкала по листу и выбивала неверную букву. Девушка, криво закусив губу и стараясь не расплакаться, замазывала ее специальной белой гадостью из баночки и нетерпеливо ожидала, пока та подсохнет. Сверху на ее страдания смотрел из клетки маленький волнистый попугай. Тем временем начальник с удовлетворенным сопением вытаскивал из-под самого низу требуемый чертеж, внимательно смотрел на него через очки и, немного подумавши, ставил в углу витиеватую подпись и дату.

По ту сторону шкафов хаотично стояли еще шкафы, столы и кульманы, создавая впечатление неряшливого и тесного мебельного склада. Сверху над ними от стены до стены по тонким веревкам ползли какие-то лианы с редкими круглыми листьями. По первому взгляду людей не было заметно, однако явственно слышался щебет женских голосов и звенела чайная посуда.

Из-под нависающей вертикальной панели кульмана выглядывали соблазнительные ножки в туфельках; коленки волновались, а самый верх был скрыт некстати торчащим углом ватмана. Сосредоточенно глядя в ту сторону и ударяясь об острые углы тумбочек, посетитель наконец огибал кульман и обнаруживал там молодящуюся особу в бусах и с накрашенными губами. Перед ней на блюдечке стояла недопитая чашка чаю и еще какая-то грязная на вид банка, в которой угадывалось варенье. Здесь же в свободных позах сидело еще несколько женщин среднего возраста; одна из них держала газету "Советская культура", раскрытую на последней театральной сплетне. На тумбочке шипел и плевался паром новенький электрочайник для желающих второй порции.

В другом отсеке коротала время отдельская молодежь. Кульманы и шкафы плотным кольцом окружали небольшую поляну у окна, а посередине единственного прохода стоял колченогий стул. Посетитель отодвинул стул, тот пошатнулся и упал, и голоса мгновенно стихли.

Здесь у кульмана сидела бойкая рыжеватая девица в коротенькой юбке и возила бюстом по чертежу, изображая крайнюю сосредоточенность. Середина чертежа на этой высоте была отчаянно смазана. За спиной ее возвышались три-четыре молодца в джинсах и один в черном костюме и галстуке, а в дальнем углу притулилась другая девушка, худенькая и неказистая, в тщетном ожидании, чтобы кто-нибудь с ней заговорил. На столе, заваленном какой-то рваниной, возвышался цветочный горшок и стопкой лежали выданные парткомом материалы последнего пленума. Молодой человек в галстуке, заслышав шум, оперся на них рукой, наглядно показывая, что находится тут не зря.

- Ладно, ребята, заканчиваем собрание, - объявила бойкая девица, но увидев незнакомого человека, непонимающе вздернула брови. - Простите, вы к кому?
- Как бы мне найти Ивана Петровича Сидорова, - мямлил пришедший, вежливо отводя взгляд от гуляющего по чертежу бюста.
- Обойдите вокруг этих шкафов, и потом налево по проходу, и вокруг следующих шкафов направо, и… Витя, покажи человеку, тебе все равно по дороге.
Нечесаный Витя, наградив девицу укоризненным взглядом, повел спотыкавшегося гостя среди плотных нагромождений мебели.

Наконец перед ними расступился широкий прогал, где шкафов не было, кульманы стояли по контуру, а в середине, лицом друг к другу, сосредоточенно корпели за столами несколько человек в расстегнутых, измазанных грифелем белых халатах. В воздухе витала грозовая атмосфера, и даже тараканы не рисковали выходить из своих щелей. То и дело кто-нибудь из работников тащил свой чертеж нервному молодому мужчине; тот глядел, тыкал пальцем, и человек спешил к своему месту вносить исправление. Из разных углов на эту кипучую деятельность любовались, подперев щеку, скучающие инженеры соседних групп. Высоко на стене неумолимо тикали часы с круглым циферблатом. Вот из-за шкафов выглянул озабоченный главный конструктор. Нервный мужчина, явно относившийся к числу неудобных, рывком отодвинув стул, поднялся ему навстречу.

- Федор Федорович, если через десять минут комплект чертежей не будет лежать у меня на столе, я не успею просмотреть его до пяти часов, и тогда мы его сегодня не выпустим. Я и так вынужден подписывать чертежи почти не глядя.
- Алексей Алексеевич, заканчиваем. Люда и Маша вносят последние исправления в том проклятом углу каркаса. Плиту перекрытия у третьей оси заменили более прочной, как вы хотели…
- Не я хотел, а там действительно нехорошее место, потому что…
- Да, конечно. И еще: перед самым обедом смежники внезапно поменяли разводку одного большого вентиляционного короба, и я уже никак не успею…
- Черт с ним, с коробом! Делайте, как есть, а потом вдогонку внесем изменения. Товарищ, вы кого ищете?

- Меня приглашал Сидоров, Иван Петрович, насчет усиления фундаментов по ленинградскому объекту.
- Сидорова нет. Он сегодня на овощной базе.
- Как на базе?! Мы же позавчера договаривались!
- А вчера поступила разнарядка на десять человек. В этой группе, сами видите, выпуск, а там будут грузить картошку, и женщин же не пошлешь. Так что извините.
- Но завтра-то он будет?
- И завтра…

Усилием воли подавив разъяренный вопль, посетитель раскланивался с главным конструктором и, споткнувшись об очередной стул, решительным шагом покидал помещение. Вдогонку ему издевательски кричал попугай.

Мебельная вакханалия

Человек вообще устроен так, что он не любит больших открытых пространств, где гуляет ветер и все просматривается из конца в конец. Он предпочитает уютные уголки и тесные закоулки, в которых можно свить индивидуальное гнездо по своему вкусу.

Аналогичные стремления присущи и целым коллективам людей. Едва из общей толпы вычленяется отдельная группа, как ее руководитель первым делом норовит отгородиться от коллег забором с единственными укрепленными воротами и визовым режимом на входе. Это - его территория, его собственность, а такие вещи по самой природе своей должны иметь четко обозначенные границы. Невыносимо, когда через твою территорию без конца шляются посторонние, словно через проходной двор, а как им запретишь?

И тут на помощь приходят спасительные шкафы. Без них для проектировщиков не было бы никакой жизни. Даже самый тщедушный канцелярский шкаф хранит в своем чреве невероятный завал всякой дряни, которую в противном случае следовало бы разобрать и привести к порядку. Строительные книги на верхних полках, просвечивая сквозь пыльные стекла, намекают посетителям на образованность их хозяина. В самом низу прячется чайник и целая шайка порожних бутылок, оставшихся от последнего отдельского праздника. Большинство полок заставлены разноцветными папками с пестрой мешаниной чертежей внутри. Дверцы, бока и вообще все вертикальные поверхности облеплены календарями, летними пейзажами и красавицами в купальниках, к обнаженному телу которых кощунственно прикноплены письма с претензиями заказчиков и графики сдачи чертежей.

По верху шкафов чередой тянутся коричневые горшки с взъерошенными и никогда не цветущими растениями. Какой-нибудь доброхот спозаранку обстоятельно поливает их, держа молочную бутылку высоко над головой и плохо представляя себе, куда он льет. Струйки просачиваются во внутренность шкафа, склеивая и смазывая синьки и великодушно избавляя тараканов от жажды. Однако если под горшки застелить пленку, вода не протечет внутрь, но соберется с одного края, в ожидании, когда сидящий у подножия шкафа сотрудник устало прислонится к нему спиной.

На самом деле шкафов в помещении не так много, как кажется. В бухгалтерии или плановом отделе их даже больше, но там они смотрятся нормально и не лезут в глаза. Основной хаос порождается не ими, а чертежными кульманами, огромные прямоугольные доски которых вздымаются в разных ракурсах и наклонены под любыми углами. Спереди, кроме чертежа, на них наколота тьма мелкой бумажной рвани, а сзади нередко болтаются на веревках толстенные рулоны давнишних ватманов, которых рука не поднялась выкинуть.

Шкафы прямыми рядами разгораживают огромную комнату, выходящую на три стороны света, на уединенные отсеки, в каждом из которых, словно паук, гнездится главный конструктор со своим сектором. Каждая группа жмется в своем углу, также стремясь отгородиться от коллег баррикадой, но шкафов не хватает, и тогда в дело идут кульманы, повернутые к чужакам задницей. Другие кульманы возвышаются посередине огороженных площадок, словно островки в центре пруда.

Но доски кульманов начинаются в метре от пола, и чтобы закрыть оставшиеся прогалы, в дело идет всякая мелочь. Битые, ободранные тумбочки втискиваются в промежутки между столами и кульманами, так и норовя подставить зазевавшемуся острый угол. Из-за них стыдливо выглядывают колченогие стулья, заваленные типовыми альбомами. И всюду - бумаги, бумаги всех сортов и размеров, изрисованные эскизами, исписанные расчетами, седые от пыли и рваные по краям.

И над этим безнадежным хаосом, словно паутина, ползут, перекидываясь с веревки на веревку, длинные тропические лианы. Некоторые, мелко переплетаясь, образуют сплошной зеленый полог, другие, словно бельевые веревки, почти лишенные листьев, без толку гоняют из угла в угол. На лианах поменьше розовеют крупные, словно пластмассовые, цветы с мясистыми лепестками. В самой их серединке наливается капля сладкого нектара и смачно цокает вниз по готовому чертежу. Плети зеленых трав ниспадают с верха шкафов, мешая открывать дверцы.