Общий порядок садовых дел

Автор: Михаил Глебов, май 2002

Каждый год, как только сходил снег и чуть-чуть просыхала земля, открывался дачный сезон. Обыкновенно это случалось в двадцатых числах апреля; но тогда еще было рано заниматься чем-то серьезным; поэтому первые визиты на дачу бывали, так сказать, ознакомительного характера. Настоящая работа начиналась с майских праздников и, не ослабевая, кипела до конца октября. 7 ноября мы всегда ходили "смотреть парад", а 8-го, по раннему снежку, прощались с участком до следующего года. Весь указанный период "Москвич" был на ходу, ожидая выходных под окнами кухни; на зиму его отводили в чужой гараж. Зимой на дачу никто никогда не ездил.

Дачный сезон четко делился на три стадии - весеннюю, летнюю и, симметрично, осеннюю. Первая и третья, достаточно длительные, заключались в еженедельных выездах всей бригадой (Иван, Рита, Алексей, Валентина, Ольга и я) на трудовую вахту. В те времена был только один выходной - воскресенье, поэтому о ночевках в плохо утепленном домике никто не помышлял. Приезжали (с учетом дороги) между 9 и 10 часами утра, уезжали рано - до пяти, потому что за это время успевали наработаться вдрызг. Перекусывали обычно дважды - сразу после прибытия и ближе к отъезду. Газ, конечно, не подключали, довольствуясь сухомяткой в кульках и чаем из термоса. Суп и прочую баланду для меня также привозили в маленьких термосах. Никто не отдыхал (в обычном понимании этого слова) и тем более не гулял, собирая цветы, по окрестностям. Безделье позволял себе только дед, надолго исчезавший "по делам" в правлении товарищества. Остальные работали молча, зло, все врозь друг от друга, словно рабы на плантации, и после обеда уже едва таскали ноги. Предоставленный самому себе, я крутился среди них, даже не помышляя о том, чтобы выйти за пределы участка. Не думаю, чтобы хоть кому-то из всей семьи такое времяпрепровождение доставляло радость.

Весенние и осенние работы были специфичны и очень многочисленны. Весной требовалось перекопать все, чему надлежало пребывать перекопанным (не менее четверти площади сада); посадить семена овощей в огороде и однолетних цветов на клумбах; подкормить все кусты и деревья азотными удобрениями (мочевиной), развязать согнутую на зиму малину, смородину, крыжовник; вырезать накопившийся сухостой; привести в минимальный порядок рабочий инструмент и т.п. Осенью, напротив, следовало "готовить сад к зиме", т.е. завершить сбор урожая, снова все перекопать, подкормить посадки калийными удобрениями (зола, калиева соль), пригнуть к земле ягодные кусты, завершить последний обкос территории и пр. Все эти занятия, не слишком трудные на первый взгляд, при огромной (12 соток) площади сада и непривычке людей к тяжелому земледельческому труду были до такой степени обременительны, что начисто съедали все выходные. Мало того, Валентина время от времени по будням выезжала на электричке работать одна.

Хотя никто не мешал Ларионовым, давно достигшим пенсионного возраста, жить на участке от снега до снега, окончательный переезд на дачу всегда совершался 5-7 июня, когда, по мнению Валентины, уже не могло быть ночных заморозков. Справедливости ради стоит отметить, что те годы вообще были холодными, снег лежал едва не до мая, а настоящая жара устанавливалась лишь под конец июня. По той же причине возвращались в Москву к сентябрю, хотя я еще не ходил в школу.

Дачная жизнь состояла в том, что Алексей, Валентина, Ольга и я три месяца кряду обретались на участке, а родители каждое утро, часов в пять, уезжали на машине домой, наскоро выполняли там бытовые дела, затем шли на работу - и вечером возвращались назад. Они же обеспечивали всех остальных едой и при необходимости доставляли из квартиры те или иные вещи. Впоследствии они не могли мне объяснить, зачем надо было мотаться туда-сюда абсолютно каждый день. На этот вопрос, в сущности, можно ответить другим: а зачем было так надрываться при обработке гиблой, бесплодной земли? - Существуют категории поступков, естественных для обывателей, но необъяснимых со здравой, логической точки зрения. Воистину нет такого обывателя, который бы не транжирил своих сил и времени на какую-нибудь глупость; впрочем, это их дело. Можно, конечно, пуститься в анализ, говоря о стремлении доказать себе и другим самоотверженную заботливость о ребенке и пр.; я этим заниматься не буду. Побочной причиной является нежелание Валентины "брать ответственность за чужого ребенка" еще на целую ночь.

Поскольку в 1960-е годы родители прекратили странствия по Волге и южным курортам, отпуска их проводились на даче, причем поврозь, чтобы я не так утруждал Ларионовых. Когда со мною сидел отец, Рита получала увольнительную и по целой неделе оставалась в Москве.

В отношении соседей обе семьи жили совершенно обособленно, поддерживая с ними вооруженный нейтралитет. Впрочем, в те начальные времена садоводы относились друг к другу холодно и чопорно, с неукоснительным соблюдением этикета. При отсутствии заборов любое нарушение границы участка (к примеру, ребенком) вызывало длительную истерику; драк никогда не случалось, но были кляузы, обильно стекавшиеся в правление товарищества, и если оно бездействовало, обиженные писали в профком и партком Управления Совмина. Понятно, что отыскивалось не много желающих получать нахлобучки на таком уровне. Нельзя было наступить ногой на чужую сторону кювета, этой линии не могли пересекать ветви разросшихся яблонь. Напротив, если сосед высаживал возле границы затеняющее чужой огород дерево, это считалось его законным правом, поскольку тут не было факта вторжения. Если же кого-то ловили с поличным на воровстве ягод, он рисковал быть позорно выгнанным и с работы, и из товарищества.

Как и в любом коллективе, здесь попадались более покладистые и более агрессивные члены. Ларионовых скорее следовало отнести к агрессорам. То и дело от разных границ участка доносилась сварливая брань Валентины; Алексей, позавтракав, не спеша удалялся в правление и ставил вопрос ребром. Когда автомобиль Черникова, разворачиваясь, случайно повредил наш тополь у мостика, разбирательство чуть было не выплеснулось к нему на работу. С тех пор он вовсе не здоровался и даже через десять лет, когда я прибегал играть с его внучкой, едва выносил меня на своем участке. Кулигина злобно шипела и щерилась через границу; она тайком накидала на нашу сторону много семян люпина и хрена, которых мы за тридцать лет так и не смогли вывести. [...]

Надо заметить, что в отношениях с соседями Глебовы всегда дистанцировались от Ларионовых: они со всеми здоровались, приветливо махали рукой, и наконец в общественном мнении стали считаться "хорошими". С ними благодушно разговаривал даже Николай Кукин. Именно поэтому в конце 1960-х годов, с удалением Ольги и отходом от дел Алексея с Валентиной, общая атмосфера круто поменялась в нашу пользу, а приграничные стычки до такой степени отошли в прошлое, что я регулярно перескакивал к Кукиным поглядеть, что они там колотят, и мне давали обстоятельные пояснения, и даже пускали в дом. [...]