Глава 7. Милосердие, или любовь к ближнему, и добрые дела (2)

3. Каждый человек в отдельности - это тот ближний, которого нужно любить, но его нужно любить по качеству его добра

406. Человек рождается не ради себя, а ради других; то есть чтобы жить не для себя одного, а для других. Иначе ни одно общество не могло бы сохранить единства, равно как и добра бы в нём никакого не осталось. Есть поговорка, что каждый человек - сам себе ближний; но доктрина о милосердии учит нас, как надо правильно понимать это высказывание. А именно, что каждый должен обеспечить себя всем необходимым для жизни, то есть пищей, одеждой, жильём и многими другими вещами, которые требуются в обществе, в котором он живёт. Всем этим он должен обеспечить не только себя самого, но и всех своих; и не только на сегодняшний день, но и на будущее. Ведь пока человек не обеспечит себя всем необходимым для жизни, он не в состоянии заниматься благотворительностью, имея нужду во всём.

Каким образом человек должен быть себе ближним, можно понять из следующего сравнения. Каждый должен обеспечивать своё тело едой; это самое первое соображение, однако цель - здоровый дух в здоровом теле. Каждый должен также обеспечивать свой дух пищей, которая ему требуется, а именно тем, что входит в сферу сведений и суждений, но лишь для того, чтобы быть в состоянии приносить пользу своим согражданам, обществу, стране, Церкви и, таким образом, Господу. Всякий, поступающий так, обеспечивает себе вечное благосостояние. Отсюда ясно видно, что первое по времени, а что первое в намерении; первое в намерении - это именно то, на что нацелено всё остальное. Это как строительство дома: сначала кладут фундамент, но цель закладки фундамента - возведение дома, а цель возведения дома - чтобы было где жить. Кто думает, что быть себе ближним - это первое, или главное, тот подобен ставящему целью фундамент, а не жилище; тогда как жилище является первой и последней целью постройки, а дом с фундаментом - лишь средства для этой цели.

407. Необходимо рассказать, что означает любить ближнего. Любить ближнего - это значит не только желать лучшего и делать добро родственнику, другу или хорошему человеку, но и чужому, недругу или злодею. Однако милосердие проявляется по-разному по отношению к одним и к другим: прямыми благодеяниями для родственника и друга, и косвенными - для недруга и дурного человека. Эти косвенные благодеяния осуществляются путём увещеваний, взысканий и наказаний, служащих к его исправлению.

Это можно пояснить следующим. Судья, наказывающий преступника по закону и справедливости, любит своего ближнего. Ведь таким образом он способствует его исправлению и заботится о том, чтобы согражданам не наносили вреда. Каждый знает, что отец, наказывающий своих детей, когда они поступают плохо, любит их; если же он, наоборот, не наказывает их за это, то он любит их недостатки, что нельзя назвать милосердием. Кроме того, если кто-то отражает нападение врага и наносит удары нападающему ради самозащиты, или предаёт его суду, чтобы не вредил, при этом с намерением примириться с ним, то он действует в духе милосердия. Ничем не противоречат милосердию и войны, которые ведутся с намерением защитить свою страну или Церковь. Та цель, ради которой они ведутся, определяет, милосердны они или нет.

408. Поскольку милосердие в своей основе - это добрая воля, а добрая воля находится во внутреннем человеке, то понятно, что когда тот, кто обладает милосердием, противостоит врагу, карает виновного и наказывает злого, он делает это при помощи внешнего человека. Поэтому, сделав это, он возвращается к милосердию, которое во внутреннем человеке, и тогда, насколько может или насколько это полезно, он желает ему лучшего и делает ему добро по этой причине. Кто обладает подлинным милосердием, тот ревностен к добру. Эта ревностность может проявиться во внешнем человеке как гнев или пылающий огонь; но она стихает и гаснет, как только противник приходит в себя. Дело обстоит по-другому у тех, кто лишён милосердия. Их ревностность - это гнев и ненависть, от которых вскипает и загорается их внутренний человек.

409. Перед тем, как Господь пришёл в мир, вряд ли кто-нибудь знал, что такое внутренний человек и что такое милосердие. Вот почему Он во многих местах учил братолюбию, то есть милосердию; в этом различие между Ветхим и Новым Заветами (или Свидетельствами). Господь учил, что к противникам и врагам надо проявлять благожелательность из милосердия, в следующем месте у Матфея:

Вы слышали, что сказано древним: любите ближнего своего и ненавидьте врага своего. Но Я говорю вам: любите врагов своих, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас, и молитесь за тех, кто обижает и преследует вас, да будете сыновьями Отца вашего небесного. Матф. 5:43-45.

Когда же Пётр спросил Его, неужели и семь раз прощать ему того, кто грешит против него, Господь ответил:

Не до семи раз, говорю тебе, а до семи раз по семь. Матф. 18:21,22.

Мне было сказано с небес, что Господь каждому прощает его грехи и никогда никого не наказывает за них, даже не вменяет их, потому что Он - сама любовь и само благо. Тем не менее, от этого грехи не стираются, ибо их может загладить только покаяние. Ведь если Он Петру сказал прощать до семи раз по семь, то чего же не сделает Сам Господь?

410. Раз милосердие располагается во внутреннем человеке, где является доброй волей, а от него - и во внешнем, где является добрыми делами, значит, любить надо внутреннего человека, а внешнего - как следствие. Из этого следует также, что человека нужно любить за качество того добра, которое в нём есть; поэтому само добро и есть, в сущности, ближний.

Для пояснения можно привести следующие примеры. Когда кто-то выбирает себе из троих или четверых управляющего для ведения своего хозяйства или слугу, не дознаётся ли он прежде, каков их внутренний человек, а затем уже выбирает того, кто честен и верен, и его любит? Подобно тому и царь, или судья, выбирает из трёх или четырёх человек того, кто подходит на должность, и отказывается от того, кто негоден, как бы великолепно он ни выглядел, и как бы много ни говорил и ни делал, чтобы снискать расположение.

Далее, поскольку каждый человек - ближний, а люди бесконечно разнообразны, и каждого из них надо любить в соответствии с добром в нём, то ясно, что любовь к ближнему бывает разных родов и разновидностей, а также разной степени. Итак, из того, что Господа нужно любить превыше всего, следует, что степень любви к ближнему должна измеряться по любви [этого ближнего] к Нему; другими словами, тем, сколько в нём Господа, или того, что исходит от Господа, ибо этим измеряется, скольким добром он обладает, потому что всё добро исходит от Господа.

Но из-за того, что эти степени существуют во внутреннем человеке, которого в этом мире редко можно разглядеть, достаточно любить ближнего, руководствуясь теми степенями, которые известны. После смерти же они воспринимаются ясно, ибо в том мире склонности воли и происходящие от них мысли разума создают вокруг себя духовную сферу, которую можно ощутить разнообразными способами. А в нашем мире эта духовная сфера поглощается материальным телом и окутывается природной сферой, которая и исходит от человека. Существование степеней любви к ближнему подтверждается притчей Господа о Самарянине, который пожалел связанного разбойниками человека, хотя священник и левит видели его и прошли мимо; когда Господь спросил, который из троих мнится ближним, ответ был: "Тот, который пожалел" (Лк. 10:30-37).

411. Читаем:

Возлюби Господа Бога превыше всего, и ближнего своего, как самого себя. Лука 10:27.

Любить ближнего как самого себя, значит не пренебрегать им в сравнении с самим собой, обращаться с ним справедливо и не допускать злых суждений о нём. Закон милосердия, провозглашённый и данный Самим Господом, таков:

Во всём, как хотите чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом Закон и Пророки. Матф. 7:12, Лука 6:31,32.

Вот как любят ближнего те, кто в любви небесной; те же, кто в любви к миру, любят ближнего по-мирски и из мирских соображений, а те, кто в любви к себе, любят ближнего эгоистично и по эгоистическим соображениям.

4. Человек в коллективной форме, то есть некое общество, большое или малое, или составное, то есть родная страна, - тоже ближний, которого нужно любить

412. Тот, кому неизвестно истинное значение слова "ближний", думает, что это какой-либо отдельный человек, и что любить ближнего - значит оказывать услуги этому человеку. Однако у понятий ближнего и любви к нему более широкий круг значений, которые становятся тем возвышенней, чем больше людей имеется в виду. Кому же непонятно, что любить нескольких человек в совокупности означает любовь к ближнему более, чем любить одного из них? Общество - большое ли, малое - потому является ближним, что состоит из некоторого числа людей. Следовательно, тот, кто любит общество, любит и его членов, поэтому когда он желает обществу лучшего и делает для него добро, он думает о каждом его члене. Любое общество подобно человеку, а принадлежащие к нему составляют как бы единое тело, различаясь между собой подобно частям тела. Господь, а под его руководством и ангелы, смотря на землю, видят целое общество как одного человека, внешность которого зависит от того, каковы его члены. Мне тоже было позволено увидеть одно из обществ на небесах в точности похожим на человека, причём такого же роста, как в мире.

Любовь к ближнему, когда это любовь к обществу, принимает более полную форму, чем когда предметом её является отдельная личность. Это очевидно из того, что достоинство правителя определяется размерами общества, которым он управляет, а почитают его соответственно его деятельности. Должности в мире находятся ниже или выше в иерархии, в зависимости от того, насколько общественно то, чем они заведуют; самое же общее управление осуществляет государь. Каждого человека вознаграждают, почитают и вообще любят соответственно важности его должности и тому благу, которое приносит его служение.

Тем не менее, правители нашего времени могут приносить пользу и заботиться о благе общества и без любви к ближнему; таковы те, кто побуждается к полезной деятельности и заботе о благе ближнего мирскими и эгоистическими соображениями, и потому кажутся хорошими правителями или достойными выдвижения на более высокую должность. В мире невозможно распознать таких, а вот на небесах - можно. Поэтому те, кого к полезной деятельности вела любовь к ближнему, становятся правителями обществ и на небесах, и окружаются почётом и великолепием; однако не к этому они стремятся всем сердцем, а к тем службам, которые они могут исполнять. Остальных же, коих к полезной деятельности побуждала любовь к миру или к себе, отвергают.

413. Различие любви к ближнему и её проявлений, когда она направлена на отдельного человека, и когда она направлена на множество людей, или общество, - такое же, как между деятельностью рядового гражданина, чиновника и князя; или между торговавшим на два таланта и торговавшим на десять талантов (Мф. 25:14-30). Та же разница между ценой сребреника и таланта, или урожаем с лозы и с виноградника, или с маслины и с оливковой рощи, или с дерева и с фруктового сада. Любовь к ближнему может восходить ко всё более внутренним слоям человека; при этом он любит общество больше, чем отдельного человека, а страну - больше, чем общество. Так вот, поскольку милосердие состоит в том, чтобы желать лучшего и оттого делать добро, следовательно, совершенно так же, как к отдельному человеку, его нужно проявлять и к обществу. Однако необходимо при этом различать общество хороших людей и общество дурных людей. Для последних милосердие должно проявляться по законам природной справедливости, а для первых - по законам духовной справедливости. О том, какая разница между этими двумя видами справедливости, будет рассказано в свою очередь.

414. Своя страна в большей степени ближний, чем своё общество, по той причине, что она состоит из многих обществ, и поэтому любовь по отношению к ней - шире и выше. Кроме того, любить свою страну - значит любить благополучие её народа. Своя страна - ближний, потому что она - своего рода родитель; в ней человек родился; она вскормила и кормит его; она защищала и продолжает защищать его от всякого вреда. Нужно делать добро любимой стране в соответствии с её нуждами, которые могут быть и природными, и духовными. Природные нужды связаны с её гражданской жизнью и порядком, духовные - с духовной жизнью и порядком.

Свою страну нужно любить не как себя самого, но более себя, - это закон, начертанный у человека на сердце. Этот закон повелевает, и каждый праведный человек подтвердит это, что если твоей стране угрожает разорение врагами, или какая-либо другая опасность, то умереть, защищая её, - благородное дело, и солдат должен гордится тем, что проливает за неё свою кровь. Так говорят, чтобы выразить, насколько велика должна быть любовь к своей стране. Да будет известно, что любящие свою страну и делающие ей добро от доброй воли своей, после смерти любят царство Господне, ибо оно становится тогда их страной. А любящие Господне царство любят и Господа, потому что Господь - всё во всём для Своего царства.

5. Ближний, которого нужно любить в ещё большей степени, - это Церковь, а в наивысшей степени - царство Господа

415. Поскольку человек рождается для вечной жизни, а приводит его к этой жизни Церковь, то Церковь нужно любить, как ближнего в ещё большей степени. Ведь учение Церкви - это средство, ведущее к вечной жизни и открывающее вход в неё. Ведут к ней истины учения, а добрые дела открывают в неё вход. Это вовсе не означает, что нужно любить священников превыше всего, а Церковь - из-за священников. Любить нужно благо и истину Церкви, а ради них - священников. Священство служит лишь средством, и почитаться должно в той степени, в которой оно этим средством служит.

Другая причина, по которой Церковь нужно любить в большей степени, то есть ещё больше, чем свою страну, в том, что страна вводит в мирскую жизнь, а Церковь вводит в духовную жизнь, благодаря которой человек живёт не только как животное. Кроме того, мирская жизнь временна, ей приходит конец, и потому её как будто и не было совсем. Но духовная жизнь, не имея конца, продолжается вечно, и к ней можно применить термин "бытие", тогда как к другой форме жизни - "небытие". Разница такая же, как между конечным и бесконечным, которые между собой несоизмеримы. Ведь всё, что продолжается вечно, - бесконечно относительно времени.

416. Господне же царство должно быть любимо в наивысшей степени по той причине, что Господне царство означает Церковь по всему миру, называемую обществом святых, а также небеса. Поэтому если человек любит царство Господа, то любит и всякого в мире, кто признаёт Господа и обладает верой в Него и милосердием к ближнему, а равно и всех на небесах. Кто любит царство Господа, тот любит Господа превыше всего и, следовательно, обладает большей любовью к Богу, чем другие. Ибо Церковь в небесах и на земле - это тело Господне, поскольку её члены - в Господе, а Господь - в них.

Любовь к царству Господнему, таким образом, есть любовь к ближнему в самом полном смысле. Ведь тот, кто любит царство Господа, не только любит Господа превыше всего, но и ближнего любит как самого себя. Любовь к Господу - всеохватывающая любовь, поэтому она пронизывает каждую частицу духовной жизни и каждую частицу природной жизни. Ибо эта любовь располагается на самом высоком уровне в человеке, а то, что выше, проникает в то, что ниже, давая ему жизнь, точно так же, как воля проникает в каждое намерение и оттого в каждое действие, и как разум - в каждую мысль и каждое слово. Вот почему Господь говорит:

Ищите же прежде Царства небесного и правды его, и всё будет дано вам в придачу. Матф. 6:33.

Царство небесное - это царство Господа, что подтверждается следующим отрывком из Даниила:

Вот, некто, как Сын Человеческий, шёл с облаками небесными. И Ему дана власть, слава и царство, и все народы, племена и языки служили Ему. Владычество Его - владычество вечное, которое не прейдёт, и царство Его не разрушится. Дан. 7:13,14.

6. Любовь к ближнему в своей сути - это не любовь к человеку, а любовь к добру в нём

417. Всем известно, что человека делает человеком не человеческое лицо и не человеческое тело, а мудрость его разума и доброта его воли. Чем более высокого уровня они достигают, тем больше он становится человеком. При рождении человек больше является зверем, чем любое из животных, однако, воспринимая наставления, формирующие его ум, он становится человеческим существом, и именно вследствие ума и соразмерно ему он становится истинно человеком.

Есть животные с лицами почти как у людей, но у них нет способности мыслить или делать что-либо по разумению. Они действуют по инстинкту, который возникает от их природной любви. В отличие от животного, которое издаёт звуки, чтобы выразить склонности своей любви, человек подчиняет их мышлению и выражает их словами. К тому же животное смотрит на землю, наклонив к ней морду, тогда как человек поднимает лицо вверх и смотрит на небо вокруг себя. Из этого можно заключить, что человек настолько человек, насколько он говорит со здравым смыслом и не забывает о своей небесной обители; и настолько он не человек, насколько он говорит противное рассудку и на уме у него - только его земное существование. Хотя такие люди всё равно остаются людьми, но не на деле, а в возможности. Ведь у каждого человека есть возможность понимать истины и хотеть добрых дел; но насколько он не хочет делать добро и понимать истины, настолько ему остаётся только внешне притворяться человеком и подражать человеческому поведению.

418. Добро есть ближний, потому что добро принадлежит воле, а воля составляет самое существо жизни человека. Истина разума - это тоже ближний, но лишь в той степени, в которой она порождена добром воли. Ибо добро воли принимает форму в разуме и делается видимым в нём при свете рассудка.

Весь наш опыт показывает, что добро и есть ближний. Кто любит человека за что-то иное, кроме свойств его воли и разума, то есть его доброты и справедливости? Например, любит ли кто-нибудь царя, князя, графа, мэра, губернатора или чиновника любого звания, или какого-либо судью за что-то иное, кроме праведности и рассудительности, проявляемых ими в речах и действиях? Любит ли кто-нибудь епископа или другого служителя Церкви, или духовную особу за что-то иное, кроме образованности, чистоты жизни и усердия в спасении душ? Любит ли кто-нибудь генерала, командующего армией, или кого-либо из его офицеров за что-то, кроме сочетания храбрости с благоразумием? Не за честность ли любят торговца? Не за верность ли - работника и слугу? Если пойти дальше, то разве не за плод любят дерево, разве не за плодородие любят участок земли, не за ценность - камень, и так далее?

Примечательно то, что не только честный человек любит доброту и справедливость в другом человеке, но и нечестивец, потому что, имея дело с ним, не надо бояться за своё имя, положение и состояние. Но любовь нечестивца к добру - это не любовь к ближнему, потому что нечестивец внутренне не любит других, разве только в той степени, в которой они служат его целям. Любовь к добру в других по своей собственной доброте - вот что такое подлинная любовь к ближнему; в ней добро двоих сближается и соединяется между собой, образуя взаимную связь.

419. Кто любит добро за то, что это добро, и истину за то, что это истина, тот больше всего любит ближнего, потому что он любит Господа, который и есть Само добро и Сама истина. Нет другого источника любви к добру и к истине по добру, и, таким образом, к ближнему. Вот как любовь к ближнему образуется из своего небесного начала. Безразлично, говорим мы "польза" или "добро"; приносить пользу - значит делать добро, а доброе дело бывает добрым лишь в том и настолько, насколько и в чём оно полезно.

7. Милосердие и добрые дела - такие же разные вещи, как желать добра и делать добро

420. У каждого есть внутреннее и внешнее. Внутреннее - это то, что называется внутренним человеком, а внешнее - то, что называется внешним человеком. Тот, кто не знает, что такое внутреннее и внешнее, думает, что внутренний человек - это тот, что думает и желает, а внешний человек - тот, что говорит и действует. Конечно, речь и действие - это функции внешнего человека, а мышление и желание - внутреннего, но они не составляют сущности внешнего и внутреннего человека.

В обычном понимании ум человека и есть его внутренний человек; однако сам ум разделён на две области, из которых более высокая и внутренняя - духовная, а более низкая и внешняя - природная. Духовный ум смотрит в основном на духовный мир, на предметах которого, будь то небесные вещи или адские, сосредоточено его внимание; ибо небеса и ад есть части духовного мира. Природный же ум смотрит на природный мир, на предметах которого, как на злых, так и на добрых, сосредоточено его внимание. Каждое слово и действие человека исходит непосредственно из нижней области его ума, а из верхней области - опосредованно, поскольку нижняя область ближе к телесным чувствам, а верхняя - дальше от них. У человеческих существ ум разделён таким образом потому, что они созданы одновременно духовными и природными, и именно поэтому они люди, а не животные.

Из всего этого ясно, что человек, взирающий в первую очередь на мир и на себя, - это внешний человек, потому что он природный не только телом, но и духом; но человек, взирающий в первую очередь на то, что принадлежит небесам и Церкви, - это внутренний человек, поскольку он духовный и духом своим, и телом. Телом он духовен потому, что его слова и дела идут от высшей области ума, которая духовна, через нижнюю, которая природна. Ведь известно, что действие исходит от тела, а причина, его порождающая, исходит из ума; причина же состоит целиком в своём действии. Наличие такого разделения ума человека очевидно из того, что человек может притворяться или действовать как льстец, лицемер и актёр; он может соглашаться с чьими-то утверждениями, но при этом посмеиваться над ними. Его смех в этом случае исходит от его высшего ума, а согласие - от низшего.

421. Из всего этого видно, как надо понимать утверждение о том, что милосердие и добрые дела различаются между собой так же, как желать добра и делать добро. Иначе говоря, формально они различны, как ум, который думает и желает, и тело, которое ум использует для того, чтобы говорить и действовать. Однако есть и сущностное различие, поскольку сам ум, как было сказано, разделяется на внутреннюю, духовную область, и внешнюю, природную. Поэтому, когда дела исходят от духовного ума, они исходят из его доброй воли, которая является милосердием; но когда они исходят от природного ума, они исходят из доброй воли, которая не является милосердием. Даже если по внешнему виду она и кажется милосердием, по внутреннему рассмотрению это не так. Милосердие в одной своей внешней форме может выглядеть настоящим милосердием, но не имеет сущности его.

Всё это можно наглядно показать сравнением с семенами в земле. Каждое семя вырастает в дерево, полезное или бесполезное, в зависимости от того, каково было семя. То же и с духовными семенами, то есть истинами, которые Церковь узнаёт из Слова. И учение из них получается, если истины подлинные - полезное, если искажённые - бесполезное. Абсолютно то же самое с образованием милосердия из благоволения, в зависимости от того, проявляется оно из эгоистических и мирских соображений, или ради ближнего, как в узком, так и в широком смысле. Если оно проявляется из эгоистических и мирских соображений, то это поддельное милосердие, а если ради ближнего, то подлинное. Однако же по этому вопросу больше написано в главе о вере, особенно в разделе, где показано, что милосердие - это значит иметь добрую волю, а добрые дела - значит делать добро по своей доброй воле (374); и что милосердие и вера - это только нестойкие умопостроения, если при возможности они не воплощаются в делах, и не осуществляются в них совместно (375, 376).